Грюон благодарно улыбнулся, сделал несколько шагов к краю башни и ступил в пустоту. Эртаи выдохнул от неожиданности, а кардинал, окруженный золотым облаком, полетел навстречу Аголу.
— Поспеши, — долетел до жреца теряющийся в нарастающем барабанном рокоте голос.
— Арлазар, — Эртаи обернулся, — принимай оборону. Тебя послушают как меня, таков был мой приказ. Если я не вернусь, присмотри за Амарис. Она горячая, не натворила бы чего.
Эдали кивнул, но промолчал. Его взгляд был прикован к происходящему за стенами. И если всей душой он хотел быть там и стоять рядом с другими, то разумом понимал, что это не его бой. Оставалось лишь скрежетать зубами и верить.
Криз-Агол приближался. Уже было отчетливо видно, как хмурые смерчи, смешиваясь с кровавыми вихрями, кружатся вокруг него бессчетными торнадо. Земля ходила ходуном, останки павших поднимались в воздух и разлетались мельчайшей грязной желто-черной взвесью. Взвесь закручивалась спиралями и жадно поглощалась разрастающейся чернотой. Как-то незаметно пропали звуки сражения. Сошли на нет воинственные крики и команды командиров, стоны боли, лязг металла, скрип бычьих жил, свист стрел, щелчки арбалетов, грохот крушащих стены камней, хлюпанье солдатских сапог, перемешивающих кишки павших с землей, скрежет падающих лестниц, хруст ломающихся костей, шипенье кипящего масла, звон Нейтрали от многочисленных заклинаний. Лишь монотонный гул тамтамов и шипение кровавого ливня, заливающего округу. Сражение замерло. Бесы благоговейно смотрели на своего повелителя в сопровождении десятка генералов, а жителей города трясло от ужаса. Многие пали на колени и молились. Молились, как никогда прежде.
Грюон опустился на землю перед первыми воротами. Десятки бесов, бросившихся на него, сгорели в то же мгновение. Кардинал даже не заметил их. Он смотрел на Верховного демона Радастана, не отводя взгляда. А в его душе не было ни страха, ни сомнения. Он выстоит. Он слышал тысячи молитв разом и видел, как эти молитвы тоненькими разноцветными лучиками пронзают Нейтраль, теряясь в вышине. Чувствовал, как Истинная Сила течет сквозь него, наполняет и хлещет через край. Нейтраль предложила ему суть Родника, и он принял ее. Так, наверное, он будет чувствовать себя всегда, когда Немолчание встанет в Великое Кольцо Планов, когда он станет равным богам, когда станет одним из них. Безграничная мощь.
И он ударил. Черная туча колыхнулась: ее распорола яркая золотая молния, затем еще одна, и еще. Прямые лучики-молитвы, уходящие ввысь, изогнулись и тысячами стрекал пронзили подступившую темноту: Грюон собирал нити молитв, как швея собирает пряжу, и плел из них новые заклинания. Он легко управлял ими, раскалял добела и выжигал ими нечисть. Задрожало поле, и потоки черно-желтой жижи ударили фонтанами, собираясь в ленты. Они, как диковинный выводок кобр, поднялись и встретили разноцветное плетение кардинала. Раздался очередной «о-охм». Сотряслось небо. Могучая ударная волна опрокинула пресвитера навзничь. Он почувствовал, что резко слабеет. Черные ленты, пиявками присосавшись к его заклинаниям, через них впились в священнослужителя и отрезали от Родника. Грюон застонал и захаркал кровью. В его разуме замелькали образы жутких демонов: они пытались завладеть его телом, обратить в свою пользу его умения, сделать одержимым, но только мешали друг другу, толкаясь, как базарные торговки, как распоясавшиеся петухи, и лишь потому кардинал не отдался их власти в тот же момент. Как же долго длились для него те несколько секунд, когда он изо всех сил боролся против ломящихся к нему в разум духов. Он извивался на залитой кровью земле, судорожно обхватив голову руками, будто пытаясь выскрести из нее чужаков. И вдруг все прошло. Разум очистился, и Родник вновь полился чистой, безмятежной, сверкающей речкой, наполняя его вдохновенной силой. Грюон поднял голову, чтобы оглядеться, и сразу понял, что произошло. Теперь перед врагом он был не один: рядом был Эртаи. Он стоял на колене, и ладони его лежали на земле. Руки и плечи его горели жарким рыже-желтым огнем, а в глазах билось яркое малиновое пламя. Огонь волнами стекал в ладони и исчезал в земле, а чуть дальше вырывался на поверхность и разбегался ручейками. Земля перед городом вдруг обратилась в огненный котлован. Черные смерчи потеряли источник своей силы — кровь. И вновь во тьму полетели завитые в заклинания молитвы. Взбешенный Агол отмахивался от них, как медведь отмахивается от пчел. Но их было так много, безумно много, и они находили те самые нос и сяжки и жалили беспощадно. Темные генералы бросились вперед, несмотря на сковывающие их сети, на стену безжалостного огня и пробили ее. Снова потянулась тьма, расплескиваясь вокруг, как чернила каракатицы. Кинулась на стены города, душила, крутила, заставляла людей гнить заживо, отсекала мертвеней от связи с их воеводой, крошила останки в пыль. И снова к воротам устремились неисчислимые легионы. Но теперь их прикрыла магия. Пламя справилось не со всеми, а заклинания кардинала искажались и отлетали от щитов фархов, как горох от стены.
— Я справлюсь, — прорычал Эртаи. — Отойди за ворота, бей гадину оттуда.
Кардинал легко оторвался от земли и в желтом сиянии перелетел на стену. На мгновение он увидел город с высоты птичьего полета — и его поразило увиденное. Маленькая светлая точечка, наполненная отвагой и решимостью, окруженная огнем, чернотой, кровью и смертью. В который раз содрогнулась земля, и камень под ногами пресвитера стал плавиться. Грюон спешно спланировал за стену. Вовремя: привратные башни склонились, словно восковые, лопнули воротные цепи, упал в ров перекошенный, пылающий мост. Еще мгновение, и побелевшие камни стали распадаться на куски. Грюон инстинктивно пытался сдержать их магией, уберечь от огня, но его заклинания разбились о невиданное пламя. Ворота исчезли. Кардинал воскликнул от удивления и сразу возбужденно заорал что-то несвязное, осыпав проклятиями черное облако. Перед городом, мерно покачивая десятком голов, стояла огненная гидра. Из ее пастей хлестало пламя. Тьма скорчилась от боли и отшатнулась. Бесы завыли от ужаса. Ведьмовские заклинания бессильно развеивались, не добираясь до хтонического существа. Грюон радостно, почти по-девичьи заверещал, и небо вокруг города обрушилось белым звездопадом. Насыщаемый Родником и сотнями тысяч живых молитв, он снова ощущал себя Высшим. И тут гидра пошла вперед, сметая все на своем пути. Также насыщаемая Родником, она рвалась прямо к Криз-Аголу. Грязные пальцы тьмы смыкались на ее головах, горели, но силились согнуть, оторвать, прижать к земле. Однако вместо одной отсеченной, как в легендах и сказках, вырастало две новых. Тьма почувствовала привкус поражения, но сдаваться не собиралась. Агол вскричал и обратился в кошмарную тучу, сотканную из всех ужасов, что таятся в
