– Лучше, чем тебе кажется. – Гроу заключил мое лицо в ладони. – Я люблю тебя, Танни Ладэ, и всегда буду любить. Но один я ничего не смогу сделать. Это ты понимаешь?
Он смотрел мне в глаза, и хотя вертикальной полоски зрачка у него сейчас быть не могло, я чувствовала, как бьется под таэрран запертая сила зеленого пламени.
– Лучше, чем тебе кажется.
– Вот и отлично. Значит, недопониманий между нами больше не будет. – Я чувствовала втекающее сквозь его пальцы тепло, от которого меня начинало трясти. Видимо, не одну меня, потому что его ладони сжались чуть сильнее и тут же расслабились. – У тебя есть мой номер.
Он разжал руки и отступил на несколько шагов. Потом развернулся и направился к лифтам. Я смотрела ему вслед, пока щелчок сомкнувшихся створок не разделил нас.
Только после этого открыла дверь и шагнула в квартиру. Бэрри с радостным вирчанием, скрежеща когтями на поворотах, вылетела меня встречать. Поскользнулась, чуть не снесла полочку с обувью, но тут же устремилась ко мне. В зубах она держала кусок хлеба для тостов, который тут же сунула мне в руку.
Я сползла на пол, обняла ее и уткнулась лицом в мощную шею.
Без Гроу все потеряло смысл. Я поняла это не сразу, а исключительно тогда, когда после очередной прогулки с Бэрри сидела и пялилась в окно два часа, пребывая в том самом состоянии, когда тебе вроде что-то надо делать, а что – непонятно. В Зингсприде уже был глубокий вечер, если не сказать, глухая ночь, у меня на столе таял замороженный крем, и остывала заказанная пицца. Точнее, они должны были там таять и остывать, я подумала о том, что оставила их без присмотра, и, возможно, Бэрри уже ничего мне не оставила. Завтра должно состояться слушание по делу Ленарда, и в другой раз я бы, наверное, сгрызла себе все ногти, но у меня даже поволноваться толком по этому поводу не получалось.
Во-первых, представители из соцслужб приходили ко мне и оценивали мою квартиру, особенно комнату Ленарда, которую мы с ним уже обставили совместными усилиями. Они даже с Бэрри пообщались (правда, держась слегка в стороне), чтобы убедиться, что она не агрессивна и никому не оттяпает руку, ногу или голову. Квартира, комната и Бэрри всех устроили. Их немного смущало то, что я беременна, но это «немного» не было решающим фактором, тем более что иртханенку первые пару лет предстояло находиться со мной, а звукоизоляция в квартире была отличная, и помешать Ленарду спать или делать уроки крики малыша не могли.
Во-вторых, мнение Ленарда хоть и не являлось первоочередным, но тоже учитывалось. Объективно у меня было и денежное преимущество: основательная сумма на счету и новый контракт по созданию спецэффектов для детского развлекательного центра. С детьми я еще дел не имела, в смысле для мультика я, конечно, делала спецэффекты, но здесь нужно было совершенно другое (в частности, отрисовка с нуля для голографических программ, в которых дети сами окажутся в другой реальности). Вот я и подумала, что как раз успею закончить до рождения… имя я пока так и не придумала. Я, если честно, вообще не представляла, как назвать девочку или мальчика. У меня в мечтах не было семьи и уюта, и уж тем более у меня в мечтах не было пинающегося внутри монстрика, поэтому к этому я оказалась совсем не готова.
Наверное, если бы рядом был Гроу и мы сидели бы на диване, выбирая имена, это было бы весело.
Мысль пришла совершенно не в тему, и я пошла посмотреть, как там пицца и замороженный крем. Открыла дверь и увидела грустную морду Бэрри. Рядом с ней лежал кусочек подсыхающей холодной пиццы: она принесла его мне, хотя раньше сожрала бы, не раздумывая.
– Спасибо, моя хорошая. – Я потрепала пушистую по голове, подняла пиццу с пола и смачно надкусила. Заметив это, Бэрри оживилась и подскочила. Всего-то и надо виари для радости: накормить беременную меня. – Пойдем посмотрим, что у нас там.
Пицца была цела, не считая вырванного с мясом куска, замороженный крем превратился в молочный коктейль. Я оценила пузырьки на поверхности и вылила его в раковину. После чего собиралась уже устроиться на высоком стуле, когда по квартире разнесся мелодичный звонок.
Я посмотрела на экран смартфона: нет, внутренние ощущения меня не обманывали, уже действительно глухая ночь или утро следующего дня.
Приблизившись к двери, включила видео – у моего дома стояла Инаира дель Эльтертхард. Я проморгалась, после чего включила звук.
– Да? – поинтересовалась в динамик.
– Войти позволишь?
– Вы не в курсе, сколько сейчас времени?
– В курсе, но мой телепорт обратно в Ферверн через три с половиной часа, поэтому говорить мы будем сейчас.
От такого я повторно очешуела, и, наверное, только мысль о том, что она мать Гроу, не позволила мне развернуть ее прямо с порога. Я открыла дверь, заодно приоткрыла и свою, после чего вернулась на кухню. Бэрри с любопытством процокала за мной, потом вернулась обратно в холл, потом снова пришла ко мне и плюхнулась на попу. Глядя туда, откуда должна была появиться вдова вице-президента Лархарры и будущая жена Фертрана и дальше, как его там, Гранхарсена, который на выборах все-таки продул. Да, победил тот, который с трудно выговариваемой фамилией, но я ее все-таки выучила. Ландерстерг.
Раздался легкий щелчок: судя по всему, Инаира захлопнула дверь, а после прошла ко мне на кухню.
– Не очень гостеприимно, Танни.
– Мое гостеприимство не распространяется на тех, кто бросает своих сыновей и вынуждает их отцов говорить, что они полукровки.
Образно говоря, отца Гроу, конечно, никто не вынуждал, но дело обстояло примерно так: Инаира закрутила роман с Фертраном, будучи уже помолвленной со своим будущим мужем. Фертран на тот момент об этом не знал, а узнал уже, когда выяснилось, что она от него залетела. У них было очень сильное совпадение огней, и в результате не сработали контрацептивы, которые она на тот момент принимала. Дабы не раздувать международный скандал, было решено, что Инаира родит тайно, и Гроу достанется Фертрану, а матерью Джермана объявят обычную женщину. С которой у отца Гроу якобы была большая любовь.
Когда я об этом узнала, мне захотелось пойти помыться. Мне даже сейчас, если честно, хотелось пойти помыться, но я заставляла себя сидеть на стуле и смотреть на нее. Бэрри, чувствуя мое настроение, утробно вирчала.
– Джерман не знает, что я здесь, – сказала она наконец. Спустя очень долгое молчание.
– Разумеется, не знает. Он знать вас не хочет, и в этом вопросе я полностью с ним солидарна.
У нее были безупречные черты: красивая, холеная женщина, если поставить рядом ее и Гроу, становилось понятно, откуда он такой взялся. Такой смуглый и темноволосый, с глубоко посаженными карими глазами. Вот за это мне особенно
