– Танни, ты довыделываешься. – Гроу притянул меня к себе. – Я и так тут с ума схожу, потому что тебя трогать нельзя.
– Трогать можно, – сказала я. – Трахать нельзя.
Гроу приподнял брови.
– Моя очаровательная жена.
– Да, я очаровательная, – подтвердила я. – А если ты что-то хочешь возразить…
– Я хочу тебя трахнуть, – сказал он. – И как я хочу это сделать, я буду долго рассказывать тебе после родов. Чтобы ты впечатлилась и поняла, что чувствую я.
– Ну, знаете ли, – возмутилась я. – Можно подумать, я ничего не чувствую…
Я подалась к нему и обвила плечи руками. Драконица у меня превратилась просто в озабоченную самку, причем, когда уже действительно было нельзя, ей хотелось еще больше. В результате я разве что на стенку не лезла, и Гроу рядом со мной (несмотря на таэрран, его дракон все это чувствовал). А я чувствовала, что чувствует он, в итоге у нас был круговорот озабоченности в природе, и один раз мы все-таки не выдержали. Потом еще один. Потом нам, правда, сказали, что стоит воздержаться теперь уже без всяких «допущений», поскольку это может спровоцировать преждевременные роды. И вот теперь, уже две недели, мы героически держались.
Две недели!
Фух.
Я пыталась представить, сколько еще придется держаться потом, то есть пока будет восстановительный период после родов, и мысленно уже снова лезла на стенку. Впрочем, зная Гроу, я не сомневалась, что он что-нибудь придумает.
– Иглорыцка! – донеслось откуда-то из реальности.
– А?
– Ты там жестоко убиваешь критиков?
– Если честно, я о них забыла.
– Дерьмо, – вздохнул Гроу. – Ладно, давай ты о них забудешь опять?
– Да ну их, – сказала я. – У меня сегодня чудесный выходной рядом с любимым мужем…
– Да, скажи это еще раз.
– Любимый муж, – повторила я. – Или чудесный выходной?
Вместо ответа Гроу подтянул меня к себе и усадил на колени.
– И так, и так отлично.
Работал он действительно много, новая постановка отнимала у него уйму сил и времени, но таким счастливым я не видела его уже давно. Думаю, в этом была наша совместная с его работой заслуга, и никакая политика, никакие драконы не сделали бы его настолько счастливым, как то, чем он хотел заниматься всю жизнь.
– О чем задумалась? – произнес он, скользнув щетиной по моей щеке.
Щетина у него отрастала на удивление быстро: вроде только побрился, а уже снова колючий.
– О нас. О тебе.
– И что же ты думаешь о нас?
– Вообще-то больше о тебе.
– Мм?..
– Думала, что ты сейчас на своем месте, – я посмотрела ему в глаза, – и что ты счастлив.
– Это уж точно. – Гроу по-прежнему удерживал меня в кольце рук. – Сейчас, когда ты моя, особенно.
Мы поженились как-то очень спонтанно. Как выяснилось, Гроу берег не только кольцо, но и практически открытую запись на регистрацию брака. В итоге обручальные росписи у нас появились буквально через пару дней.
– Знаешь, что Имери сказала в качестве поздравлений?
Гроу приподнял брови.
– Так и знала, что вы зажмете выпивку, – процитировала я. – Это была ее первая фраза.
Гроу откровенно расхохотался:
– Я обожаю твою подругу. Она всегда говорит правду.
– То есть ты с ней согласен?
– Абсолютно. Мы действительно зажали выпивку, но мы исправимся. Когда будем готовы, пригласим всех: Бирека, Геллу…
– Ты знаешь, что Паршеррд попросил у меня прощения?
– В задницу Паршеррда. Так вот, Бирека, Геллу, Джамиру…
– Лиру.
– Всех, кого ты захочешь. Даже твою невыносимую сестру и ее мужа.
Я фыркнула:
– Да, Рэйнар здорово обидится, если мы его не позовем.
– Думаешь? – спросил он.
– Точно.
– Тогда можно его не звать. Сделаем огромную мишень Гайера в розовом трико и будем метать в него лазерные дротики.
Я представила себе эту картину и расхохоталась.
– И критиков. – Это сказал Ленард. – Мишень в смысле.
Он спустился на кухню прямо в пижаме, и это явно говорило о том, что кто-то не в настроении. Первым делом он стащил тарталетку, потом пирожное, плюхнулся на соседний стул и принялся мрачно жевать.
– Тоже начитался отзывов? – спросила я.
– Угу.
– Так, ребята, давайте договоримся. – Гроу только плотнее обхватил меня руками, когда я попыталась сползти. – Пока мы с вами работаем в шоу-бизнесе, обращать внимание на критиков – это все равно что перекрывать себе кислород. Перегоришь и сам не заметишь как.
– Они написали, что бревно сыграло бы лучше, чем я, – сказал Ленард.
– Бревно я бы в свою постановку не позвал, – сказал Гроу.
– Но они написали…
– Когда я сделал свою первую постановку, критики написали, что я создал бесподобное низкопробное дрочилово… – Я зажала ему рот ладонью, и он легко ее укусил. – Ленард, между нами. В школе мы такое не говорим, но в нашей семье вещи называем своими именами. Так вот, и подвели итог, что все мое творчество будет сводиться к созданию таких вот пьесок для неудовлетворенных извращенцев вроде меня.
– И как ты на это отреагировал? – Мне прямо-таки стало интересно.
– Спокойно. – Гроу пожал плечами.
Я приподняла брови.
– Ну ладно, я расхреначил полквартиры, после чего надрался и утром обнаружил на зеркальной панели шкафа в коридоре надпись: Ивак Радынский…
На этот раз я зажала ему рот ладонью заранее. И тут же отдернула, потому что прикосновение языка к коже вышло очень интимным.
– Ладно, это я к тому, что не стоит принимать близко к сердцу все, что о тебе говорят. Особенно в шоу-бизнесе. Пока о тебе говорят, ты жив, и если о тебе говорят дерьмо, ты жив вдвойне. Потому что ни одна ровная постановка еще не сделала никого знаменитым.
– Ну, ты хотя бы надраться мог, – сказал Ленард. – А мне что делать? Пить содовую, пока пузыри из носа не пойдут?
– Тоже вариант.
Ленард скептически хмыкнул.
– Еще можно побить посуду.
– Посуду?
– Ну да. Берешь и делаешь так.
Хрясь!
Чашка ударилась о плитку и разлетелась осколками.
Пару минут Ленард смотрел на кляксу на белоснежной плитке, а потом спросил:
– И что, помогает?
– А ты попробуй.
Хрясь! Следом отправилась пустая тарелка.
Хрясь! Это уже блюдце.
– Помогает! – воскликнул Ленард и схватил первую попавшуюся миску.
Шмяк!
Хрясь!
Хрясь!
Я смотрела на это безумие, потому что Гроу ссадил меня с колен и самозабвенно колотил за компанию с Ленардом все, что находилось в пределах досягаемости.
– Танни, не хочешь присоединиться?
А почему бы и нет?
Шмяк! Дзынь! Хрясь!
В какой-то момент Гроу включил музыку, и дело пошло веселее. Посуда разлеталась осколками, и если представлять, что вместе с ней разлетались головы критиков… ну ладно, я не настолько кровожадная. Пусть будет, разлеталась их карьера. Обо мне они написали, что «непрофессиональная актриса сделала все, что смогла, но ее талантов хватило только на то, чтобы зажигательно крутить задницей…». А о содержании фильма – что оно отдает гроувщиной. Да-да, так и написали. По названию тоже прошлись: «Танцующая для дракона» – чудесное название для фильма, в котором нет ничего, кроме секса…»
Хрясь!
Хрясь!
Дзынь!
– Главное, что то, что ты делаешь, нравится людям, – сказал Гроу, когда мы выдохлись, а весь пол в нашем пентхаусе был усыпан осколками. – Тем, для кого ты это делаешь.
– А им нравится? – спросил Ленард, тяжело дыша.
– Ты давно в соцсети заходил?
В соцсетях и правда стоял шум. Во-первых, за два дня показа Ильеррская стала лидером по сборам, а во-вторых, о ней столько говорили (везде), как не говорили больше ни о чем. «Танцующая» взорвала мир. Нам писали люди из разных стран, благодарили,
