Столб торнадо уже нависал над ними стеной, словно затягивая в себя черные тучи он казался самим воплощением неизбежной и неотвратимой смерти. Внутри него то и дело вспыхивали зигзаги сверкающих молний и от одного только взгляда на этот ревущий водяной ад было ясно – их размолотит на мелкие щепки, раздавит водными массами и вывернет наизнанку, но им не удастся проскочить его насквозь.
Ветер закладывал уши не позволяя слышать даже себя самого и ливень, казалось, резал кожу острыми каплями. В этот момент в голове у Тисато возникла четкая и ясная чужая мысль: «Тис, я люблю тебя», а затем капитан заложил штурвал до упора вправо.
Их крутануло и Тисато послышалось, что Бриз орет во весь голос. Но не от боли, и не от страха, а словно так он пытался помочь кораблю… И тогда Страж понял.
Равный обходил водяной столб правее. Торнадо, впитавший в себя тысячи тонн воды, просто не успевал довернуться на них и двигался по инерции, он был слишком неповоротлив и теперь, даже если примется снова менять свой курс, Равный уйдет очень далеко и сможет от него оторваться.
Бриз засмеялся, слыша, как ревущий рядом ветер, проносит мимо, едва не ставшую им могилой, водяную лавину.
«Алиса очень рада!» – сообщил мыслями Туман. «И я, если честно, тоже. Но она думает много всяких ругательств, с хорошими эмоциями. Очень интересно, я таких никогда раньше не слышал! Только можно я не буду их передавать?» Тисато с улыбкой ответил колючему другу, дескать можно и они продолжили путь.
Шторм еще бушевал вокруг и на несколько часов стихия лишь немного снизила свой натиск на одинокой корабль, продолжая делать попытки пустить его на дно.
В один момент мысли Тисато вдруг перестали слышать Тумана, и он принялся сообщать Бризу о приближающихся волнах по своему усмотрению, то и дело приказывая вилять корпусом из стороны в сторону и умоляя мироздание не послать им по курсу риф.
Наконец, когда всем уже стало казаться, что стихия решила бушевать вечно и никогда не выпустит Равного из своих объятий, все стихло. Словно кто-то просто выключил бурю – корабль тряхнуло в последний раз, мир исполнился темнотой, и они вошли в полный штиль.
Черное небо над ними и впрямь не имело звезд. Единственный свет впереди источал лишь далекий остров, слабо тлеющий огненно-красным маревом, окрашивающий все багровыми тонами.
– Вот теперь все… – устало выдохнул Капитан и бессильно повис на штурвале.
Тисато перерезал размокшие, истрепанные канаты, которыми он привязал свое тело и хотел было уже позвать Алису, но увидел, как девушка сама слезает с мачты по вантам.
– У вас все нормально? – беспокойно прокричала она и побежала к мужчинам. – Я думала одно, а вы делали совсем другое! Мы дважды едва не влетели в риф.
Тисато шел ей навстречу и уже понимал, что стряслось.
Похоже крепления одной из пушек не выдержали и сорвались. Фальшборт был сорван слева, но прежде, чем качка швырнула орудие за борт она как следует повозила его по палубе.
Бочка, в которой сидел Туман, оказалась смята настолько, что было страшно ковыряться в ее обломках. Да и на то, что было теперь внутри, смотреть уже явно не стоило.
Алиса замерла на месте, глядя на это. Затрясла головой, упала на колени и заплакала. Она рыдала, закрывая ладонями лицо, и жалобно воя от чувства бессилия, что подступало к горлу от ощущения вселенской несправедливости, потому как судьба забирала тех, кто был этого недостоин.
Тисато сел рядом, обнял ее и девушка заплакала еще сильнее, прижимаясь лицом к его плечу.
– Что стряслось?! – подбежал Бриз протирая глаза. – В чем дело?
– Туман, – тихо сказал Страж.
– Чего Туман? – недовольно переспросил Бриз и посмотрел на бочку. – Ау, мы уже в Сердце Мира! – бросил он, но видя, что его не понимают объяснил. – Вообще-то тут не умирают. Во всяком случае без воли вон того сраного островка.
Алиса изумленно посмотрела на капитана и в этот момент содержимое бочки зашевелилось, распихивая острые обломки досок. А затем оттуда показался совершенно невредимый еж.
– Туман, ты жив! – воскликнула девушка, схватила его и, не обращая внимания на острые колючки, крепко прижала к себе.
– Простите… – сконфуженно сказал Бриз. – Мне казалось, что я это еще в первый раз рассказал. Тогда на Летучем. У меня вон и зрение сразу вернулось.
Тисато вздохнул и поднялся. Это был хороший конец пути, честный. Но им еще оставались на нем последние шаги и ему хотелось пройти их как можно быстрее, чтобы воспоминание о прекрасной танцующей девушке было как можно свежее, когда он шагнет в пустоту.
– В прошлый раз мы едва двигались пару дней, – тихо продолжил капитан, подходя к краю палубы. – Потом ветер резко усилился и нас понесло к острову. Посмотрим, что будет теперь.
Страж кивнул, и они принялись ждать.
Это было странно ждать того, что ты так долго искал, боясь ошибиться и упустить свою цель, сойти с пути от одного неосторожного слова или действия. А теперь? Вон она цель, впереди – черный, будто обугленный остров, что исполняет желание того, кто ступил на него впервые. Осталось лишь чуть подождать, и он сам упадет тебе в руки, а потом сожрет тебя, или же даст, что ты хочешь, но лишит воспоминаний об этом.
Никто не хотел ни о чем говорить, казалось, что на всех давило это странное место, впрочем, Тисато знал, что один разговор с Алисой ему все-таки предстоит. Он не желал его, потому что знал, что скажут они друг другу, и знал, что друг другу на это ответят. И все же, в который раз он стоял на носу корабля рядом с ней, не решаясь заговорить первым, но и она, сколько могла, похоже, откладывала этот момент.
– А представляете, если это брехня? – пробормотал Бриз, подходя к ним сзади.
Тисато вопросительно взглянул на него, и капитан объяснил:
– Ну то, что второй раз нельзя загадать желание. Пройти все это дерьмо и просто уплыть, не убедившись… Каков соблазн.
– Думаю не стоит проверять, – покачал головой Страж. – Можно узнать, откусит ли тебе тигр руку если ты сунешь ее в клетку. Однако, если он все же ее откусит, может статься, что это было последнее знание в твоей жизни.
– Особенно когда тебе уже говорили, что откусит, – кивнул Бриз. Он взглянул на молчавшую до того Алису и заметил, как по ее щеке беззвучно скользнула слеза. Капитан хотел было ободряюще положить ей ладонь на плечо, но бросил взгляд
