– О да. Немножко чересчур умная, – сказала Тетка Лиз. – Слишком богатое воображение. Мне кажется, из-за этого у нее так с… с этим.
– Да, умозрительные пенисы имеют свойство отбиваться от рук, – согласилась я. – Начинают жить собственной жизнью.
Я помолчала; Тетка Лиз поерзала.
– Мы возьмем ее на испытательный срок, – в конце концов произнесла я. – Дадим ей полгода, посмотрим, в состоянии ли она учиться. Как вы понимаете, нам надо пополнять наши ряды. Мы, старое поколение, не сможем жить вечно. Но действовать надо осторожно. Одно слабое звено…
Мне знакомы эти исключительно брезгливые девочки. Без толку их принуждать: они не в силах смириться с телесностью. Даже если состоится первая брачная ночь, их вскоре найдут в петле на люстре или в коме под розовым кустом, потому что они проглотили все до единой таблетки, что нашлись в доме.
– Спасибо вам, – сказала Тетка Лиз. – А то было бы ужасно жалко.
– Потерять ее?
– Да, – сказала она.
У Тетки Лиз доброе сердце – потому ее и назначили составлять букеты и так далее. В прошлой жизни она преподавала французскую литературу восемнадцатого века, дореволюционную. Ничего более похожего на салон, нежели наставничество в Добрачной Подготовительной Школе «Жемчуга», ей не светит.
Я стараюсь подгонять профессии под таланты. Получается лучше, а я великая поборница лучшего. За неимением наилучшего.
Так мы нынче и живем.
И вот поэтому я занялась делом девушки Бекки. Всегда мудрее поначалу лично поинтересоваться этими самоубийцами, которые уверяют, будто хотят к нам.
Тетка Лиз привела ее ко мне в кабинет: худенькая нежная красотка, огромные горящие глаза и забинтованное левое запястье. Она по-прежнему носила зеленое платье невесты.
– Заходи, – сказала я. – Я не кусаюсь.
Она вздрогнула, будто усомнилась.
– Можешь вон сесть на стул, – сказала я. – Тетка Лиз будет рядом.
Она поколебалась и села, скромно сдвинула коленки, сложила руки на коленях. На меня она смотрела недоверчиво.
– Итак, ты хочешь стать Теткой, – сказала я. Она кивнула. – Это привилегия, а не право. Полагаю, ты это понимаешь. И это не награда за дурацкую попытку свести счеты с жизнью. Этот поступок был ошибкой, и для Господа он оскорбителен. Если мы тебя возьмем, надеюсь, ничего подобного не повторится.
Голова мотнулась, по щеке сползла одинокая слеза, которую девушка не стерла. Это она что – плачет напоказ, впечатление на меня производит?
Я попросила Тетку Лиз подождать снаружи. А затем пустилась в разглагольствования: Бекке даруется второй шанс, сказала я, но и она, и мы должны увериться, что такова поистине ее дорога, ибо жизнь Тетки подходит не всем. Она должна обещать, что будет подчиняться своим наставницам, она должна усердно осваивать сложный курс обучения, а также выполнять хозяйственную работу, которую ей поручат, каждый вечер и каждое утро она должна молиться о том, чтоб ей открылся путь; затем, спустя полгода, если станет ясно, что это и впрямь ее искренний выбор, а мы будем удовлетворены ее успехами, она принесет клятву в Ардуа-холле и отречется от всех прочих путей, и даже тогда она будет всего-навсего Послушницей, пока успешно не завершит миссионерские труды Жемчужной Девы за границей, а это произойдет лишь спустя много лет. Готова ли она?
О да, сказала Бекка. Она так благодарна! Она сделает все, что потребуется. Мы спасли ее от… от… Тут она осеклась и покраснела.
– С тобой в детстве произошло несчастье, дитя мое? – спросила я. – И дело касалось мужчины?
– Я не хочу про это говорить, – ответила Бекка. Побелела она, как простыня.
– Ты боишься наказания? – (Она кивнула.) – Мне ты можешь рассказать, – продолжала я. – Неприятных историй я за свою жизнь наслушалась. Кое-что из того, что выпало тебе, я понимаю.
Но она по-прежнему мялась, и давить я не стала.
– Медленно мельницы мелют богов, – сказала я, – но старательно мелют[51].
– Прошу прощения? – опешила она.
– Я имею в виду, что за свое поведение он со временем будет наказан, кто бы он ни был. Выброси это из головы. У нас тебе ничего не грозит. Он больше тебя не потревожит.
Мы, Тетки, в подобных случаях не работаем в открытую, однако мы работаем.
– Итак, я надеюсь, ты докажешь, что достойна моего доверия, – прибавила я.
– О да, – сказала она. – Я буду достойна!
Эти девочки поначалу все такие – от облегчения обмякшие, подобострастные, смиренные. Со временем все, конечно, может измениться: у нас были и отступничество, и опрометчивые тайные свидания с неудачными Ромео, и ослушание с побегами. Такие истории обычно не заканчиваются хорошо.
– Тетка Лиз отведет тебя переодеться в нашу форму, – сказала я. – Завтра тебе предстоит первый урок чтения, и ты начнешь изучать наши правила. А пока выбери себе новое имя. Есть список подходящих. Ступай. Сегодня – первый день твоей новой жизни, – сказала я как можно бодрее.
– Не могу описать, какое вам спасибо, Тетка Лидия! – Глаза у Бекки сияли. – Я так благодарна!
Безрадостной была моя улыбка.
– Приятно слышать, – сказала я, и мне в самом деле было приятно. Благодарность я ценю: люблю откладывать ее на черный день. Заранее не знаешь, когда может пригодиться.
«Много званых, а мало избранных»[52], – подумала я. Ардуа-холла это, впрочем, не касалось: пришлось изгнать лишь горстку званых. Наверняка мы не пожалеем, что приняли девушку Бекку. Девушка Бекка – израненный домашний цветочек, но если заботиться о ней как следует, она еще расцветет.
– Закрой за собой дверь, – сказала я.
«Из кабинета она вышла, почти приплясывая. До чего они юные, до чего резвые! – подумала я. – Как трогательно невинны! А я-то была такой? Я не припоминала».
XIV
Ардуа-холл
Протокол свидетельских показаний 369А35Когда Бекка порезала запястье секатором, залила кровью нивяник и уехала в больницу, я ужасно переживала: она выздоровеет, ее накажут? Но пришла и ушла осень, затем зима – и никаких вестей. Даже до наших Марф не доносилось ни ползвука о том, какая судьба постигла Бекку.
Сонамит сказала, что Бекка просто добивалась внимания. Я заспорила, и, увы, с той поры и до самого конца занятий между нами воцарилась холодность.
Когда установилась весенняя погода, Тетка Габбана объявила, что Тетки подобрали Поле и Командору Кайлу на рассмотрение трех кандидатов. Пришла к нам и показала их фотографии, и по спискам из тетрадки зачитала их жизнеописания и качества, а Пола и Командор Кайл выслушали и покивали. От меня ожидалось, что я посмотрю фотографии и послушаю декламацию, но пока ничего не скажу. Мне давали неделю на раздумья. Мои предпочтения, естественно, тоже учтут, сказала Тетка Габбана. Пола на это улыбнулась.
– Конечно, – сказала она.
Я не сказала ничего.
Первый кандидат был Командором, годами еще старше Командора Кайла. Красноносый, глаза слегка вытаращены – признак, пояснила Тетка Габбана, сильной личности, надежного защитника и опоры для Жены. У него была седая борода, а под ней, кажется, брылья или, может, кожа на шее обвисла. Он был одним из первых Сынов Иакова, то есть исключительно праведный, и сыграл важную роль на начальных этапах борьбы за учреждение Республики Галаад. По слухам, он даже входил в группу, которая спланировала нападение на морально обанкротившийся Конгресс бывших Соединенных Штатов. У него уже было несколько Жен – все скончались, к несчастью, – и ему назначали пять Служанок, но детей Господь пока еще не даровал.
Звали его Командор Джадд, хотя я не уверена, что вам эти сведения сильно пригодятся для установления его подлинной личности – во время тайной работы над становлением Галаада вожди
