Правильные геометрические линии улиц указывали на то, что некогда этот город был оплотом великой цивилизации. Во многих клумбах стояли искусные скульптуры, выполненные в мельчайших деталях. Поверх плоских крыш тоже росли клумбы, они окружали фиолы, служащие окнами. Вдоль улиц дома соединяли гирлянды маленьких фиол со светящимися рыбками внутри.
Русалки общались жестами, периодически заплывая и выплывая из зданий. Они плыли по своим делам и во многом были похожи в поведении на людей. Они украшали себя ракушками и плетениями из кораллов, волосы заплетали плотно к голове.
Ру завел фиолу Марины внутрь одного из зданий, там под самым куполом был воздух.
Обстановка дома состояла из ниш с местами для еды, сна и многих других вещей, присутствующих в обычной человеческой жизни, вроде книг, зеркал, кухонной утвари и круглого очага, располагающегося на большом камне в центре дома, из которого, сквозь тонкий слой воды, шли пузырьки воздуха.
— Это мой дом, — сказал Ру, помогая Марине забраться в самую большую нишу, четыре на четыре метра. Он подошел к очагу и разжег его. Пузырьки воздуха оказались природным газом.
— Слушай, а я тут не угорю, — спросила Марина, памятуя об опасностях угарного газа.
Ру показал рукой вверх, на фиолу.
— Она дышит огненным дыханием и дает воздух. Не бойся. Мне нужно пообщаться со старшими. Я скоро вернусь, никуда не выходи.
Он нырнул под воду и уплыл, а Марина, осмотревшись и привыкнув к мягкому отблеску огня и свету, пробивающемуся с поверхности Протеймы, уселась ждать. Через несколько часов она проснулась от запаха жареной рыбы, детского шепота и возни. Она открыла глаза. На нее удивленно уставились три пары детских глаз. Три хорошеньких девочки, по-разному заплетенные, замерев, смотрели на нее, а она на них. У очага хозяйничала русалка возрастом старше Марины.
— Ты проснулась, Знародная? — спросила женщина, не оборачиваясь и переворачивая рыбу. — Мой сын скоро будет.
Марина села, скидывая тонкое полотно, послужившие ей одеялом. Девочки разом загомонили, заулыбались, толкая в ладони ракушки и морские бусы. Русалка прикрикнула на малышек на незнакомом языке. Те, обиженно вздохнув, еще раз взглянули на Марину и, соскользнув в воду, неохотно выплыли из дома.
— Прости их. Они никогда еще не видели живого человека и любопытны, как все дети.
- Откуда вы знаете, что я Знародная? — спросила Марина, рассматривая еще больше разросшуюся татуировку. Этак она скоро будет ходить с золотой рукой. — Из-за нее?
— Древний знак. А наш народ чтит древних.
Марина улыбнулась. Женщина протянула расписанную красками плошку с горячей рыбой и подала деревянную вилку с двумя зубцами. Затем положила на круглую сковороду еще две рыбины.
— Спасибо. Умираю с голоду, — призналась она, накинувшись на еду.
Это понравилось русалке. Она села в нише напротив, свесив хвост в воду, распустила волос и украдкой стала наблюдать за Мариной, пока та ела.
— Скажите, а много таких городов у народа воды, — спросила Марина, решив, что лучше уж пусть она говорит, чем смотрит.
— Это последнее крупное селение. Но несколько сот лет назад нас было множество, — женщина печально улыбнулась. — А самый крупный соединял не один арат воздушных и водных подземных пространств. Люди жили среди нас, а мы могли быть свободными наверху.
— Что произошло?
— Никто не знает. Но среди нас стало все меньше и меньше рождаться магов. Мы стали болеть.
— Похоже на какую-то эпидемию, — задумчиво произнесла Марина, продолжая кушать.
— Да, теперь нас совсем мало, не считая одичавших.
— А почему они такие?
— Никто не знает. Но все, что их волнует, это веселье и теплые течения. Их не интересует прошлое, они не заботятся о потомстве, бросают на месте, не создают ничего. Очень агрессивны, если голодны.
В воде послышалось колебание, и на поверхности появился Ру.
— Мам, почему девчонки прилипли к фиоле, — он показал на три маленькие рожицы, виднеющиеся над куполом дома. — Наша гостья задохнется.
Русалка быстрым движением собрала волос и нырнула в воду.
— Освоилась? — спросил Ру, видя, как Марина доедает ужин.
— Твоя мама гостеприимная женщина.
— Она любит людей, — Ру перевернул рыбу. — На ее руках не одна спасенная жизнь.
Всплески воды обозначили возвращение матери Ру с девочками. Она усадила их на дальнюю нишу и выдала одну рыбу, разделенную на троих. Ру тоже взял ужин.
— Что мы будем делать? — спросила Марина.
— Посмотрим старые пещеры и предков, — сообщил Ру, пока русалка хлопотала с обустройством детских спальных мест, вероятно, самая большая ниша в доме была детской, и ее отвели Марине.
Девочки не столько ели, сколько не могли оторвать взгляда от Марины, а когда она им улыбалась, они заливались детским смехом, вызывая у Ру усмешку. После ужина Марина нырнула с Ру и вынырнула уже у дома, у его стен собралась куча зевак. Девушка не нашла ничего лучше, чем поклониться русалкам. Те поклонились ей, начав улыбаться.
Поднырнув в фиолу, она вздохнула, к ней присоединился Ру.
Он вывел их по улице за селение, через стену водорослей, разросшихся кверху до самой поверхности Протеймы. И скоро они подплыли к полю, заполненному каменными скульптурами людей. Ноги каменных изваяний увязли в песке, глаза закрыты. Позы поражали разнообразием. И все до одной фигуры были людьми.
— Здесь несколько тысяч, наверное, — произнесла Марина, понимая, что вряд ли они все с затонувших кораблей. — Их специально собрали вместе?
— Нет, — ответил Ру. — Это наши предки. Те, кто был до русалок. Те, кому мы обязаны своим существованием. Протейма добра и жестока. Я тебе покажу.
Они поплыли дальше и скоро достигли входа в пещеру. Внутри они плыли наощупь метров десять, пока перед ними не показались отблески света. Приблизившись, они оказались в огромной пещере со свисающими сталактитами, с подземной рекой посредине. Высотой грот казался не менее пятнадцати метров в высоту. Вдоль его стен на малых островках горели костры. От их количества в пещере было светло. У берега качалась лодка. Марина непонимающе посмотрела на Ру и, вынырнув из фиолы, вышла на берег.
— Здесь много фиол, — произнес он, тоже выползая на берег на руках. — Видишь очаги огненного дыхания. Они питаются им. Но эти фиолы молоды и еще живы. Могут ужалить молнией.
— А эта? — Марина, показала на ту, в которой они приплыли.
— А эта старая, ей все равно. Пусть подышит, а мы на лодке.
Они забрались внутрь. Ру взял в руки весло и оттолкнулся от берега. В пещере было тихо. Стены переливались игрой желтых отсветов и синих, переходящих в черные тона, теней.
— Здесь очень красиво, — негромко произнесла Марина, рассматривая свисающие с потолка гроздья каменных сосулек. Мутная желтая вода реки отражала пещеру в своей глади, умножая отсветы костров.
— Это ваше святилище?
— Это наша память о предках.
Они свернули в узкий коридор и достигли широкого грота, вытянутого и чем-то напоминающего средневековый зал
