Вот по самоугодию ты хочешь кушать добротно и богато, а еды и денег нет. Что верою будешь делать? Молиться Богу и просить. И Господь по младенчеству твоему тебе даст. Но эта вера делает ли тебя способным к делам веры? Еще нет. Ты получаешь по милости Божией утешение ради телесных своих немощей. Как это видно? Вот дались тебе средства и продукты, а хозяйка, пока готовила, все пережгла или пересолила, или еще как-то не угодила. Если поднимается в тебе ропот, досада, раздражение, гнев, ты бранишься, обижаешься, впадаешь в истерику — это признак младенческой веры. И такая вера еще не способна к делам веры.
Человек может жить вроде бы внешне церковно и по вере, но дел веры не иметь. В чем это скажется? Прежде всего в нежелании и нерадении искать их, спрашивать их у Бога. Придет время, он оставит Евангелие за ненадобностью. Либо будет читать его, но не для того, чтобы жить по нему. Он оставит чтение житий святых и угодников Божиих. Либо будет читать только для сердечного услаждения, но не прикоснется к ним волею, не возжелает жить, как жили святые. Второе — он будет ходить на богослужения, но не будет вслушиваться в их содержание. Либо будет вслушиваться, но лишь для сердечного услаждения, отчасти содержанием, отчасти пением, мелодией. Опять же не будет касаться содержания желанием устроить свою жизнь, свой нрав по слову. Чтением Псалтири будет томиться и ее сокращать.
Каноны на богослужении не будет слышать, тем более что в это время совершается в храме помазание маслом и люди вообще не обращают внимания на то, что читается. Исповеди будет искать общей. Словом о благодати и о стяжании ее будет томиться. Либо будет читать и слушать, но не для исполнения в жизни. В отношениях с ближними будет искать справедливости и на малейшую несправедливость будет уязвляться даже до сердечной боли. Долгое время будет не понимать, как это Господь посещает человека несправедливостями, болезнями, скорбями, искушениями.
Иное, когда человек живет верою в такой ее степени, когда и дела веры могут начинаться им. Почему и как мы узнаем это? Прежде всего в его жизни по совести у него происходит прибавление. Раньше жизнь, а в ней отношения к ближним, к вещам и к самому себе совершались в меру своей совести. Теперь вера подвигает совесть к большему, чем она имела. Раньше человек мог игнорировать кого-либо из ближних в семье. И совесть позволяла ему это делать. Теперь, вспоминая заповедь, он начинает мучиться в совести и, в конечном итоге, преодолевая свое гнушение или равнодушие, идет к ближнему. Вера в Бога не позволяет быть в прежнем настроении к нему. Раньше отношение к больным всегда соизмерялось с собственной занятостью, с объемом своих дел. Теперь вера и воспоминаемые заповеди Христовы подвигают отказываться все больше и больше от собственных забот, чтобы посвятить себя больным людям. Раньше качество дел, которое совершал человек, было одно, теперь вера подвигает его в совести к другому качеству. Эта прибавка совести и есть результат веры.
Вера дает прибавку и усилиям человека. По отношению к делам и к ближним нередко человек приходит в усталость, в физическое или душевное изнеможение. Он готов бросить дело, перенести его на завтра, отказать человеку или вообще отказаться от него. Но в этот момент он вспоминает заповедь Божию или образ Евангельский и уже слышит в себе и долг, и необходимость, и возможность, и силы, чтобы подняться, преодолеть слабость, откликнуться и сделать, что нужно сделать. Глядишь, в ходе дела постепенно рассеивается усталость, немощь, обретаются силы, появляется второе и третье дыхание, приходит радость о Господе, благодарность Ему. Такая прибавка к немощам человеческим — тоже результат веры.
Вера дает переносить скорби, искушения упованием на Бога, терпением Ему, смирением перед Ним, перед Его Промыслом.
Вера дает человеку распознать в жизни свой крест, принять его, нести его. Вера дает в последующем и большее — разделить крест Господень и по любви к Нему понести его даже до смерти.
Вера подвигает человека к перемене нрава. Будучи неверующим, он мог не распознавать своего нрава или со многим в своем нраве быть согласным, или даже активно утверждаться в своенравии. Верою открывается ему контраст собственного нрава с нравом святых и угодников Божиих, а далее с нравом и характером Господа. Верою возгревается в нем желание нрава Евангельского. А при взгляде на собственный нрав верою же открывается покаяние.
Верою обретается дар молитвы, ею же стяжается любая добродетель. Верою обретается послушание. Верою человек восходит в мужество, ею же становится преданным Христу, Его характеру поступков, Его кротости в любых обстоятельствах жизни, даже до смерти. Верою человек отлагается от страстей, от греховных привычек и навыков жизни, верою восходит в ненависть всего худого и злого в себе. Верою же обретает скорбь к Богу о ближних, когда встречается с худым и злым в них. Верою человек ищет спасения и ею же чает жизни будущего века. Вот сколь велики и многообразны дела и плоды веры.
НЕМНОГО О ПОКАЯНИИ
Не все благополучно бывает у человека с покаянием. Так по-разному происходит оно у людей, что порой теряешься в желании помочь каждому и чувстве безпомощности — каждому помочь невозможно. Скажу лишь об отдельных случаях, быть может, и это будет кому-то в помощь.
Как-то в училище церковной педагогики было замечено, что часть братьев и сестер со временем теряют покаяние. Исповедь становится сухой, совершаемой без участия сердца, одним сознанием. Испытание такого состояния показало, что церковная жизнь этих студентов совершалась в двух сферах. Первая — пост, личная молитва, богослужение. Вторая — грехи, исповедь, причастие. При этом сознательная активность, труд особенно совершались во второй сфере, где человек много внимания уделял грехам: переживал их, сознавал в себе, не удовлетворяясь, обращался к книгам, искал в них, узнавал в себе, записывал, исповедывал. Живое чувство покаяния постепенно стало при этом сменяться деятельностью одного сознания. Зачем же тогда, не имея покаяния, он продолжал делать это по сознанию? Оказалось, что в сознании у всех было разное. Одних подвигал страх непрощенных грехов, и поэтому они с особой тщательностью составляли большие их списки, чтобы ни один не остался вне исповеди. Другие исповедывались, чтобы получить допуск к причастию. Без исповеди нет и причастия. Третьи полагали, что жизнь христианина — это постоянное исследование грехов ради покаяния, и с недоумением
