Выглядел он на порядок лучше, чем я могла бы даже ожидать. Немного бледноват, но в остальном вполне нормальный и здоровый вид. И даже, судя по довольной искренней улыбке, отличное настроение.
Что меня лично несколько обескуражило.
Не то чтобы я не верила в столь быстрое выздоровление и в целительскую магию. Просто, как дочь ведьмы, которая долгие годы была единственным лекарем в нашей деревушке, имела хоть какое-то понятие о травмах, лечении и реабилитации. И даже при самых оптимистичных прогнозах и применении целительской магии он еще пару деньков как минимум должен был бы проваляться, едва дыша и кашляя при каждом вдохе. Все же Сеил его знатно приложил о стену.
Но к столу я подошла, старательно спрятав свое недоумение.
– Рада тебя видеть, – искренне улыбнувшись и от чистого сердца сказала я, падая на лавочку напротив моего пусть не друга еще, но уже хорошего знакомого. – Целители говорили, что тебе нужно отлежаться пару дней… не ожидала тебя увидеть так скоро.
– Сам не ожидал, – честно признался Стеф. – Думал, что еще неделю меня будут лечить и восстанавливать. Пропущу кучу материала и буду потом вас всех догонять. Но лорд Орем, слава Свету, вчера вечером притащил целителя какого-то – противный дядька, скажу тебе по секрету. Тот помагичил надо мной – и сегодня я уже готов вернуться в строй.
– Лучше бы ты так не спешил, – раздалось за моим левым плечом, и возле моего обеда появился еще один, слева, а на лавку рядом сел еще один человек. Я осторожно подняла взгляд и наткнулась на спокойный, абсолютно серьезный профиль нашего старосты. И как-то стало не по себе. Это вообще что должно означать? – Преподаватели нас с первого дня решили загонять.
– Раньше, говорят, такого не было, – подхватил рассказ его зам, пристроив свой поднос напротив моего. – Первый курс так не гоняли. Наоборот, позволяли обвыкнуться. А тут еще до первого дня оседлали и погоняют. Чтобы, так сказать, прочувствовали всю глубину… ямы, в которую попали, – и, криво улыбнувшись и кивнув в мою сторону, добавил ехидно: – Но некоторые еще умудряются делать подкоп.
Я открыла рот, подбирая слова, чтобы возмутиться, но передумала и уткнулась в тарелку с обедом, вяло ковыряя вилкой гречневую кашу с томатно-мясной подливой.
Как-то странно все это, с одной стороны. А с другой – может, они и правда просто не могли принять меня, согласно своим каким-то нормам? Ведь Эргель не стал бы говорить просто так. Ладно я, маленькая, неопытная и вообще – деревня, как он говорит. Но оборотень-то взрослый и умный. И оборотень. А это вам… не просто так. А мать когда-то говорила, что лучше всех чувствуют людей именно перевертыши. И еще говорила, что характер у них не дай Свет. Но это я как раз уже и так поняла.
– С выздоровлением тебя, – поднял Сетерби стакан с компотом из сухофруктов.
– И спасибо! – кусая губу, пробормотала я, вспомнив, что так и не поблагодарила до сих пор Стефа за свое спасение. И пусть на мне была защита лорда Орема, но он-то этого не знал. И заступился за меня от чистого сердца и ввиду своего врожденного благородства.
– Не выдумывай, – смутился Стеф.
И чтобы спрятать неловкость, он, как и Миэль, последовал примеру Эзера. А мне просто не оставалось ничего другого. Я отпила глоток и отставила стакан, вспомнив, что есть мне нужно хорошо, иначе Иден меня сдаст с потрохами начальству. А оно, начальство, может не всегда быть добрым. И в следующий раз огребу, как и положено.
– Кор, не твои подруги? – спросил сидящий лицом ко входу Миэль Тервейл и, махнув рукой ведьмам, указал на меня. – Здесь она, девочки!
Ой-ой!
Кажется, сейчас буду получать… Так не люблю оправдываться. Но, похоже, придется, иначе останусь без двух первых и единственных подруг.
Сильвия и Тара подлетели к столу и встали так, чтобы хорошо видеть мое лицо и выражение крайнего покаяния на нем. Я же и правда не нарочно!
– Риша! – голос Силь звенел от едва сдерживаемого гнева. – Мы тебя целое утро здесь прождали. Едва на пары не опоздали…
– Присаживайтесь, – наградил ведьм просто-таки сногсшибательной улыбкой Миэль, и Сильвия, похоже, забыла, о чем говорила, как и в принципе все свои претензии. – Рискуете все же опоздать, если так и будете стоять.
Сильвия бросила на меня вопросительный взгляд. Похоже, интересуясь моим мнением насчет неожиданного расположения моих одногруппников. Я развела руками, мол, и сама ничего не понимаю.
После чего ведьмы переглянулись и решили меня одну не бросать. И, быстро получив обед на раздаче, присели к нам за стол…
– Это что вообще означает? – не вытерпела все же Силь и зашептала мне в правое ухо.
– Черт его знает! – точно так же едва слышным шепотом честно призналась я, отпиливая кусок тефтели, и закинула его в рот, дабы иметь официальный повод не отвечать на ее расспросы.
И вот так, наверное, обед прошел бы спокойно.
Остальная часть нашей группы заняла соседний стол. Разговоров поначалу особо не заводили, кроме осторожного вопроса старосты о том, как я собираюсь доклад писать. Я честно ответила, что пока понятия не имею, что делать, но после пар собираюсь посетить библиотеку. Тара тут же решила выяснить, а где это я так отметиться успела. В первый-то день… А Миэль, недолго думая, вывалил все, как было. То есть не так. По его словам, я чуть преподавателя не избила, доказывая свою правоту. И дабы Академия не лишилась одного из лучших своих кадров, пришли к консенсусу и отправили меня доклад писать. То есть доказывать свою правоту словом, а не кулаками.
И овцы целы, и драконы сыты.
Я возмущенно сопела, иногда порывалась его поправить, но этот… прости Свет, гад попросту мне подмигивал и, выставив руку ладонью вперед, говорил: «Я сам! Не надо мне подсказывать».
В конце рассказа все откровенно давились смехом и гречневой кашей. А девочки прыскали в кулачки и с каким-то заоблачным обожанием смотрели на Миэля. Вот правду люди говорят – шуты и паяцы покоряют наши сердца быстрее и вернее, чем самое острое оружие.
Даже наш всегда серьезный староста хмыкал и качал головой.
А я впервые почувствовала себя… частью группы. Частью Академии.
А еще… чуточку счастливой. Совсем немного и совершенно неуверенно… Но все же.
Удивительное место – библиотека. Тихо. Только едва слышно шуршат книжные листы, стряхивая с себя пыль и разгоняя по залу запах залежалой бумаги и чернил.
Высоченные стеллажи подпирают потолок. А в груди разливается чувство благоговейного трепета перед вечностью, знаниями и мудростью десятков поколений рода человеческого.
Я стояла у стойки регистрации и боялась даже дышать, не то что говорить. Казалось, подать голос
