– А подождать это не может? – спросил Дункан без надежды на положительный ответ.
– Да оно и так уже слишком долго ждет, – уперся толстяк. – Мои люди в ужасе, двоих уже пришлось выпороть, потому что обсуждали бегство отсюда.
– Разве защита шахты не является задачей Легиона?
– От бандитов, – отрезал солдат. – А это смахивает на задачу Серой Стражи. К тому же я не скрываю, что большинство моих людей родом с Границы, и они… суеверны.
Последнее слово он произнес с презрением.
– Ну, то есть боятся заходить в холмы, – понял Серый Стражник.
– Они пойдут, если я им прикажу. Но, как я уже говорил, это ваша сфера ответственности.
Командир рекрутов огляделся вокруг. Олаф уже ковылял в башню, опираясь на плечо Магнуса. На поляне не осталось больше никого, на кого можно было бы спихнуть этот разговор.
– В чем конкретно состоит проблема? Вчера вы говорили о каком-то пении…
– Да. Три ночи уже это продолжается. Странное пение, огни на холмах. Со стороны той одинокой деревушки между холмами.
– Дальнего, – уточнил центурион.
– Именно. По всему, какие-то ритуалы там проводят. Да и днем стали к шахте ближе подходить. Наблюдают из кустов, оставляют какие-то странные предметы. Из палочек что-то, наверняка магия. Явно какие-то проклятия наводят. А вчера мои люди начали видеть… странные вещи.
– Что конкретно?
– Ну, один говорит, что видел танец теней. Другой клянется, что за ним что-то в шахте подпрыгивало. Начинают ходить слухи о духах и о том, что жители холмов призывают демонов. Байки, а точней, кошмары. Чем быстрее вы этим займетесь, тем лучше.
– Мы постараемся, – заверил Дункан. – Но мои люди сейчас не в лучшей форме…
– Чушь, – прервал легионер. – Потерять товарища по оружию тяжело. Но служба есть служба. А сейчас, парень, собери своих людей и реши проблему. Нет времени жалеть себя, банда дикарей из Чащи нам все еще угрожает. Приведи подчиненных в порядок или найди кого-то, кто это сделает за тебя. Все понятно?
Дункану очень хотелось взбунтоваться, ударить центуриона. Разговор этот его утомил. Он плохо спал прошлой ночью и все это ему страшно надоело. К сожалению, он понимал, что офицер абсолютно прав.
– Серая Стража знает свои обязанности, – заверил он, копируя лаконичную речь солдата. – И напоминаний о них от Имперского Легиона не требует.
– Это я и хотел услышать, парень. Если тебе нужны люди, могу выделить часть своих солдат, но…
– Не требуется, пока не нужно. Сперва надо разобраться, что происходит. А теперь прошу прощения, господа, у меня есть еще дела.
Они обменялись любезностями на прощание, и Дункан двинулся в сторону ворот командории. Не было никакого желания возвращаться, а еще меньше вести подчиненных в таящуюся в холмах неизвестность. Смерть Ульгара не произвела на него столь тяжелого впечатления. Нордманн был сам виноват, они его толком и не знали, ничем не были ему обязаны. А Матильда была частью семьи. И погибла в бою, под его командованием.
У ворот он встретил Натаниэля. Князь стоял под дождем, одетый в потрепанный синий плащ. На плече нес небольшой баул. Вовсе не выглядел сейчас гордым аристократом, скорей жалкой мокрой дворнягой. Опухшее, почти бесформенное лицо еще усиливало впечатление.
– Это тебе, – тихо сказал Эверсон, протягивая Дункану письмо в кожаном чехле. – Это моя отставка. Ты выиграл.
Командир рекрутов в молчании взял пакет.
– Я думал, тебя это больше обрадует.
– В этой ситуации нет ничего радостного.
– Нет. Безусловно нет. – Натаниэль взглянул в сторону свежей могилы.
– Ты не был на похоронах.
– Я не был уверен, что мне там будут рады. Кроме того… я уже успел с ней попрощаться.
– Возвращаешься в Терил?
– С первым же транспортом золота. Ну, то есть, видимо, через несколько недель, не раньше. До тех пор поживу в трактире в Новой Сребрнице.
Какое-то время царила тишина. Казалось, что обоим есть еще что сказать, но ни один не может заставить себя начать.
– Прощай, Князь, – сказал наконец Дункан.
– Прощай, Серый Стражник, – ответил Натаниэль и медленно, хромая, двинулся вперед.
* * *В небе висел овал луны. Несмотря на утренний дождь, день оказался теплым, и даже к сумеркам температура не упала. Короткая июньская ночь застала Дункана в лесу близ Дальнего. Он успел посетить шахту и изучить то, что ему представили как магические амулеты. Это действительно были ритуальные предметы – собранные из веток, перьев и звериных косточек талисманы неизвестного происхождения. Возможно, они действительно должны были навлечь проклятие, но нельзя было исключить, что их целью была защита от злых духов. Огромное количество подобных предметов украшало стены примитивных землянок, составляющих деревню. Дункан никогда раньше здесь не бывал. Местные жители всегда держались на отшибе. Очень редко спускались с холмов и никогда не приглашали никого к себе. Они полностью обеспечивали себя сами и были весьма озабочены неприкосновенностью своей жизни. До такой степени, что решительно прогоняли каждого, кто ступал на их землю.
Конечно, это вызывало множество разного рода сплетен среди жителей Новой Сребрницы. Общее мнение сходилось на том, что люди из Дальнего – банда странных чудаков, от которых лучше держаться подальше. Безопасных чудаков, следовало бы добавить, поскольку никто не помнил, чтобы они когда-то реально прибегли к насилию. Зато их подозревали в предоставлении убежища скрывающимся в холмах преступникам и изгоям, среди которых были и слуги Гиганта.
Дункан отправился сюда один. Убеждал себя в том, что в одиночку имеет больше шансов остаться незамеченным, но знал, что на самом деле просто не готов рисковать потерять кого-то еще. Раньше или позже ему все равно пришлось бы идти на этот риск, но не сегодня. Этой ночью он должен был справиться сам.
Незадолго перед полночью что-то начало происходить. В свете луны фигура за фигурой стали покидать грязные постройки деревни и собираться на ближней поляне. Приходили поодиночке и небольшими группами. Одетые в лохмотья или абсолютно нагие, несли мехи с какой-то жидкостью, посуду и дрова. Дрова сбрасывались на несколько насыпей внутри небольших, огороженных камнями кругов. Когда прибыли все, из деревни вышел последний человек. Это был высокий крепкий мужчина, из одежды на котором был лишь закрепленный на голове череп оленя с исключительно развесистыми рогами.
В руках он нес пылающий факел, с помощью которого и разжег на поляне шесть костров. Его приход люди приветствовали нарастающим пением. А с каждым очередным костром к пению подключались звуки инструментов, разнообразных дудок и бубнов. Когда запылал последний, самый большой, костер, к музыке добавился танец. Бешеный, заводной, полный энергии и жизни. Люди становились размытыми пятнами, а ритм все убыстрялся. Рогатый бегал между танцующими и время от времени бросал в огонь какие-то порошки, что подавали ему люди вокруг. В воздух взлетали разноцветные искры, а дым приобрел приятный, сладковатый запах.
Тум, тум, тум – бубны все ускорялись,
