– Я сейчас занята, – говорит автоответчик голосом Анджелы. – Я перезвоню вам или нет. Все зависит от того, насколько вы мне нравитесь.
А затем раздается сигнал для записи сообщения.
– Понятно, – отвечает Кристиан, как только я вешаю трубку. – Не знаю, что тебе на это сказать. Все так таинственно.
Я разочарованно вздыхаю.
– Мы с ней увидимся на уроке во вторник, – говорю я. – И тогда я точно припру ее к стенке.
– Но до вторника еще три дня. Ты уверена, что продержишься столько – шутливо спрашивает Кристиан.
– Заткнись. И вообще, уверена, все это глупости. Готова поспорить, что это как-то связано с ее предназначением, а не с парнем. Что-нибудь насчет «Наш – это седьмой».
– «Наш – это седьмой»?
– Так говорит Анджела в своем видении. Она зациклилась на этих словах, пытаясь понять, что же они означают. Она даже ходит в церковь, чтобы вызвать видения, но, насколько я знаю, ей удалось увидеть только, что все произойдет в кампусе, и услышать: «Наш – это седьмой».
– Как всегда, все очень загадочно, – задумчиво произносит Кристиан, а затем вдруг восклицает: – Подожди-ка! А что за история с церковью? Анджела научилась вызывать видения? Но как?
Я рассказываю ему о лабиринте на полу и теории Анджелы о том, что при определенных обстоятельствах, пока она ходит по нему, у нее возникают видения. Кристиан откидывается на спинку стула и смотрит на меня так, будто я только что объявила, что Луна сделана из сыра. А через мгновение прижимает пальцы к глазам, будто у него разболелась голова.
– Что? – спрашиваю я.
– Ты никогда мне ничего не рассказываешь. – Он опускает руки и осуждающе смотрит на меня.
– Это неправда, – возмущаюсь я. – Я много чего тебе рассказываю. И больше, чем кому-либо другому. Я молчала обо всем этом только потому, что это связано с Анджелой. А ты же знаешь, как она относится к секретам.
– И как же? Разве не она утверждала, что в клубе Ангелов не должно быть тайн?
– И ты никогда не соглашался с этим, – напоминаю я. – К тому же ты сам до последнего хранил самый большой секрет среди нас.
– Чего еще я не знаю? – спрашивает он, игнорируя замечание о его лицемерии. – Кроме той истории о Пене, которую ты не можешь мне рассказать.
– Я встречалась с папой, – признаюсь я. – Но это произошло только вчера, ясно? И я собиралась обо всем тебе сегодня рассказать. И именно это сейчас и делаю. Вот прямо сейчас.
Кристиан отстраняется, и в его голове возникает такая сумятица, а на лице отражается настолько искреннее удивление, что я невольно подхватываю его эмоции.
– С папой? Михаилом?
– Нет, с другим папой, Ларри, – язвлю я. – Ну конечно, с Михаилом. Он сказал, что ему поручили… – я слегка повышаю голос, чтобы он звучал более авторитетно и строго, – обучить меня. Поэтому мы отправились в Джексон и часа два колотили друг друга черенками от метлы у меня на заднем дворе.
– Ты вчера была в Джексоне? – ошеломленно переспрашивает Кристиан. Кажется, сейчас он способен лишь повторять все, что я говорю, потому что не может осознать смысл сказанного. – Обучить? Но чему?
Понимая, что мы находимся в общественном месте и не стоит вслух обсуждать это, я мысленно отвечаю ему: «Владеть мечом».
Его глаза расширяются. Я отвожу взгляд и допиваю остатки остывшего кофе. И вдруг на меня накатывает чудовищное осознание того, что от меня ждут не только успешного владения мечом, но и что я смогу сражаться с ним, а возможно, даже убить кого-то.
Кажется, моя жизнь с каждым днем все больше напоминает библейские пророчества.
И это, откровенно говоря, ужасно. Я помню, как меня распирало от желания вылечить Эми в ту ночь, когда она повредила лодыжку. И как я радовалась оттого, что, воспользовавшись своими силами, смогла хоть как-то ей помочь. Исцелила ее раны. Исправила несправедливость. Но теперь все это кажется мне глупой, несбывшейся мечтой. Мне предстоит сражаться. И, возможно, умереть.
«Ты был прав, – мрачно говорю я. – Нам никогда не позволят жить нормальной жизнью».
«Мне жаль», – отвечает Кристиан. Ему бы очень хотелось, чтобы моя жизнь была не такой запутанной и сложной.
Я пожимаю плечами:
«Разве у нас есть выбор? Может, именно в этом и заключается наше предназначение – стать воинами света. И, если задуматься, в этом есть смысл. Может, именно для этого и рождаются все Триплары».
«Возможно», – соглашается Кристиан, хотя я чувствую, что ему хочется этого не больше, чем мне.
«Ах да, я спросила папу, можешь ли ты тренироваться с нами, поскольку видел в своем видении, как держишь в руках меч. Кстати, он создан не из огня, а из сияния венца. И папа ответил, что проведет с нами тренировку. Скорее всего, это случится во время зимних каникул. Так что не планируй ничего важного».
Он недоверчиво смеется от мысли, что сам архангел Михаил покажет ему несколько приемов.
– Ничего себе, – говорит он вслух. – И… спасибо.
– По крайней мере, мы будем тренироваться вместе, – говорю я, а затем протягиваю руку через стол и кладу поверх его, ощущая знакомую искру, тут же проскакивающую между нами.
«Мы созданы друг для друга», – тут же вспыхивает у меня в голове. Но в этот раз я не сопротивляюсь этой мысли и не заталкиваю ее в дальний угол. А принимаю ее. Как бы дальше ни сложилась наша судьба, мы всегда поддержим друг друга. В горе и радости.
«Даже если разверзнется ад и начнется всемирный потоп», – мысленно добавляет Кристиан.
«Уж лучше потоп. Мне совершенно не хочется отправляться в ад», – улыбнувшись, отвечаю я.
«Согласен».
Он переплетает наши пальцы, а затем на мгновение сжимает их. И я чувствую нервную дрожь внизу живота.
– Но для начала, – говорю я, желая вернуться к нашей теме разговора и вспоминая просьбу папы присматривать за подругой, – давай выясним, что происходит с Анджелой. Может, мы сможем как-то ей помочь.
– Если она нам это позволит.
– Это точно. – Я смотрю на часы. – Мне пора идти. Ко вторнику мне нужно подготовить сочинение по поэме «Бесплодная земля». И ни капли не помогает то, что оно повлияет на итоговую оценку за семестр.
Кристиан в последний раз сжимает мои пальцы, а затем убирает руку.
– Спасибо, что встретилась со мной сегодня. Несмотря на то что очень занята.
– Кристиан, нет никого на земле, с кем бы мне хотелось провести это утро больше, чем с тобой. И я говорю вполне серьезно.
И это абсолютная правда. Кем бы мы ни были – друзьями, родственными душами или кем-то еще, это всегда будет так.
И лишь позже я понимаю, что не рассказала ему о встрече с Такером. Вот только я сомневаюсь, что Кристиану хотелось бы об этом знать.
Возвращаясь в общежитие, я решаю
