– Вы двое, приберитесь здесь, – говорит он.
– Прибраться? – повторяет одна из девушек. – Но, Отец…
– Сожгите это место, – продолжает он.
– Но как мы вернемся? – спрашивает другая.
– Ваша задача – разобраться с этим, – раздраженно говорит он.
Десмонд смеется, и одна из девушек хлопает его по груди. Он замахивается кулаком, чтобы дать ей сдачи, но Азазель останавливает его, по-отечески положив руку ему на плечо. После этого падший поворачивается к Анджеле и нежно сжимает ее шею.
– Оставь свои надежды здесь, мое дитя, – наклонившись к ее уху, с улыбкой говорит он.
И они исчезают.
Первая девушка фыркает и пинает ботинком один из медных ограждающих столбиков с бархатной веревкой, отчего тот падает на пол с оглушительным грохотом.
– Почему вся дерьмовая работа достается нам?
Я жду, когда Пен испарится, ведь он уже напакостил тут. Но он подходит к занавескам, отделяющим зал от вестибюля, и отдергивает их. Мы с Кристианом отступаем глубже в тень, пригибаясь между креслами.
– Весь мир напоминает сцену, – задумчиво говорит Пен, будто разговаривает сам с собой. – А женщины, мужчины – лишь актеры.
– Что ты там бормочешь? – спрашивает одна из девушек.
У них настолько похожие голоса, словно они близнецы или двойняшки, хотя одна носит на руке несколько серебряных браслетов, которые позвякивают при каждом шаге. Судя по звукам, они открыли кассовый аппарат у стойки с напитками и забирают себе всю наличность.
– Думаю, ты больше не нужен Отцу, – говорит она Пену. – Так что можешь вернуться в свое маленькое убежище в Риме. Но мы не откажемся, если ты подбросишь нас домой. Что скажешь? Это было бы так мило с твоей стороны.
– Весь мир напоминает сцену, – словно не слыша ее, повторяет он. – Сцена.
Пен поворачивается, отчего занавески возвращаются на место, а зал вновь погружается в темноту.
– Да ладно тебе, – мурлычет девушка. – Мы отплатим тебе за это.
Но Пен молча исчезает.
– Придурок, – бормочет злобная сестра номер один. – Где здесь ближайшая железнодорожная станция? Наверное, в восьмистах километрах отсюда. Дырявый провинциальный городишко.
– Но стоит признать, что Пен очень сексуальный, – поддразнивает злобная близняшка номер два. – Я была бы не против отплатить ему.
– Ты забываешь, что в поджаром теле скрывается старикашка, – парирует ее сестра.
– Верно, забыла, – жуя что-то, видимо конфеты из-под прилавка, отвечает злобная близняшка номер два. – Но из нас двоих именно ты предпочитаешь мальчиков помоложе.
– Заткнись. Давай уже разберемся с этим, – говорит злобная сестра номер один.
На минуту воцаряется тишина, заглушаемая быстрыми и громкими ударами моего сердца. А затем я улавливаю слабый запах дыма в воздухе. Началось.
Я знаю, что произойдет дальше. Видела это бессчетное количество раз. Но даже сейчас не теряю надежды, что они просто уйдут. Я слышу, как они подходят к двери, и в голове возникает мысль: «Сейчас они уйдут, и мы сможем выбраться из этой передряги. Я быстро поднимусь наверх и обнаружу, что Анна еще жива. Я исцелю ее, и мы отправимся на поиски Уэба. И все покажется не таким ужасным».
Но тут, как и всегда, раздается пронзительный, приглушенный и испуганный детский крик.
Уэб здесь, в театре. Где-то в этом зале. Я чувствую, как напрягается Кристиан у меня за спиной.
– Что это? – говорит одна из близняшек. – Не шуми. Послушай.
И как по команде плач резко обрывается. Помещение заполняет такая оглушительная тишина, что я невольно задерживаю дыхание.
А затем занавески раздвигаются, и по центру зала расползается полоса света.
– Я что-то слышала. Давай включим свет.
Они принимаются шарить по стене.
– Не могу найти этот дурацкий выключатель, – смеется первая из сестер. – Но у меня есть идея получше.
Огненный шар пролетает над моей головой и врезается в задний левый край сцены, тут же воспламеняя ее. Яркий огонь ослепляет меня. Но Кристиан не ждет, пока они нас обнаружат, и кричит мне:
– Ложись!
Через мгновение в его руке вспыхивает меч Света. Позабыв, что пол наклонен, я ныряю в проход и ударяюсь подбородком. Кристиан перепрыгивает через мое распластанное тело и с силой обрушивает свой меч на черный клинок злой близняшки. Лезвие, сотканное из скорби, трескается, а затем раскалывается на куски, но она тут же призывает еще один клинок. Девушка бросается в атаку, целясь в ноги, но Кристиану удается увернуться. Вторая сестра, шипя, пытается приблизиться к нему сбоку.
– Кто ты такой?
Близняшка делает выпад, но он с легкостью отражает ее удар, отчего лезвие клинка развеивается.
– Обеспокоенный. Прохожий, – выдавливает между выпадами Кристиан.
«Они не заметили меня», – понимаю я, отползая назад, пока не упираюсь спиной в стул.
Кристиан уворачивается от очередного удара второй близняшки, двигаясь с невероятной скоростью. Резко повернув в сторону первой из сестер, он хватает ее и толкает на вторую. Они запинаются, но быстро восстанавливают равновесие и наступают на него. Близняшки перепрыгивают через сиденья, чтобы обступить его с двух сторон, но он не дает им такой возможности, быстро перемещаясь по проходу и удерживая девушек в поле зрения.
«Они похожи на змей, – мысленно изумляюсь я. – А их движения плавные, целеустремленные, слаженные».
Огонь уже подобрался к тяжелым занавескам на краю сцены, отчего под потолочными балками начинает клубиться густой, черный дым. Уэбстер вновь начинает плакать, но на этот раз громче и отчаяннее.
Близнецы тут же оборачиваются на крик, но Кристиан встает между ними и тем местом, где предположительно находится ребенок. Он великолепно владеет мечом, кружится и размахивает им так, чтобы не подпустить девушек к себе. Это похоже на танец, но я ни разу не видела, чтобы он так двигался на тренировках. В его движениях появилась какая-то свирепость, от которой захватывает дух. Но он устал. И я прекрасно это вижу.
«Поднимись, – говорю себе я. – Поднимись, призови свой меч и помоги ему».
Я подтягиваю ноги и неуверенно встаю.
«Нет, – говорит Кристиан. – Уходи! Я их задержу! Найди ребенка».
Уэбстер. Я пытаюсь собрать в кучу разбежавшиеся мысли. Нужно отыскать Уэба.
Спотыкаясь, я поднимаюсь на сцену и прохожу за кулисы в одну из крошечных гримерок. Повсюду валяются рулоны и мотки ткани, а также костюмы. Я роюсь в них, но нигде не нахожу младенца. А когда пытаюсь прислушаться к плачу, тот вновь обрывается.
– Уэб! – кричу я, хотя понимаю, что он не сможет мне ответить. – Уэб, где ты?
Я пересекаю сцену и заглядываю в другую гримерную, но и там его нет. Огонь расползается по стенам, и я буквально чувствую его жар. Что-то щелкает у меня над головой, а через мгновение один из прожекторов падает на пол, заставляя меня вскрикнуть. Здесь темно, слишком темно, чтобы что-то разглядеть.
– Плачь, Уэб, плачь, – прошу я.
Из зала до меня доносится болезненный возглас Кристиана. Нужно что-то делать.
Пошатываясь, я выхожу на
