Приятная нега растеклась по организму, нейтрализовала резь в желудке. Соня шла, огибая лужи, разгребая мглу и ветки. Фигура впереди не уменьшалась и не увеличивалась. Сучок ужалил в лопатку. Другой пырнул в рюкзак.
— Если бы ты остановился и помог мне…
Соня прищурилась, повертелась озадаченно.
Среди деревьев затесалось кладбище. Совсем маленькое: два десятка могил. Поваленные и расколотые надгробия заросли ползучим пыреем, лишайником и вьюнком. Ворох из бурелома оберегал погост от случайных прохожих, любопытных глаз. Могильные насыпи будто вылезали друг на друга, плиты кренились и, как щиты спартанцев, заслоняли главаря — торчащий из холмика куб. Два ангела оседлали камень. Крылатые карапузы с надбитыми крылышками, призванные вечно скорбеть над покойником. Если с меньших камней дождь слизал подчистую все надписи, то на кубе еще читались отдельные буквы.
«Вер…»
«Ни…»
— Ты где? — спросила Соня. Вид запущенного кладбища пробудил тревогу. Одноклассники давно пропали в чаще, мир был соткан из тумана, из шорохов, из тихой мелодии…
В могильных чертогах кто-то пел, намурлыкивал печальную долгую колыбельную. Улитки копошились на моховых подушках, по серым плитам стекала вода. Песня подселяла в голову чудные образы… костяные дома, слепые кроты, пожирающие падаль старухи…
Соня выронила пластиковую бутылку и схватилась за живот, согнулась пополам. Кишечник бурлил, желчь разъедала слизистую кислотой.
Ей казалось в бреду — это ангелы поют. У каменных деток не было лиц — лишь овалы, испещренные ячейками.
«Плохие ангелочки», — подумала Соня.
Десятки червей вылезли из десятка дырочек в половинчатых головах надгробных статуй. Розовые гладкие, сегментированные тела, словно макаронины говяжьего фарша, проталкиваемые сквозь насадку мясорубки.
Колыбельная ввинчивалась в мозг, спицами протыкала барабанные перепонки.
— Она тебя заберет! — зашелестела листва.
— Она заберет тебя! Заберет! — повторили червивые статуи. Голоса слились в единый причитающий хор. Это походило на шум вертолета, но вместо рева лопастей над поляной метался, вихрился безутешный плач. Ступня Сони провалилась под дерн. Чтобы не упасть, она уцепилась за плиту. Камень просел — Соня рухнула коленями в мох, из которого брызнули жуки и мотыльки.
— Кирилл! Я тут!
Теперь она потерялась. Теперь она нуждалась в помощи…
«Я тут! Я тут!» — передразнило эхо.
«Она тут», — прошептали осыпающиеся кроны.
В пяти метрах от Сони лужа потемнела, отражая кого-то невидимого. Соня поморгала, облегченно выдохнула. Мнимое отражение покинуло воду… чтобы появиться в другой луже.
Соня отползала по-рачьи, не сводя глаз с приближающегося объекта. Там, в воде, была женщина, размытая костлявая фигура в черном рубище. И фигура шла прямо к Соне, выпростав тощие клешни.
— Спасите! — заверещала Соня. Она стояла на четвереньках в холодной воде, штаны промокли, руки елозили по грязи. Лужа отразила ее ополоумевшее лицо. И лицо существа, которое дышало ей в ухо, выползая из-за плеча. В воде тускло блеснули портняжные ножницы, парализованная Соня почувствовала прикосновение железа к скальпу.
Чик.
Отрезанный локон спикировал в лужу.
Чик.
Второй завиток поплыл мимо запястья.
Соня опомнилась и побежала, закрывшись руками. Еловые лапы отвешивали пощечины, в кроссовках хлюпало. Сейчас, вот сейчас, страшное чудовище прыгнет ей на спину и вонзит ножницы в шею, перекусит позвоночник и отобедает Сониным жирком.
В тумане сформировались инопланетные силуэты — великан и великанша с раздувшимися головами и тонкими конечностями.
— Не убивайте меня! — взмолилась выбившаяся из сил Соня.
Двое направились к ней, имитируя голоса Оли и Жени… Это и были ее одноклассники, чьи тени деформировали испарения леса.
— Сонька! Что с тобой?
Соня обняла Олю, хныкая.
— Там, там! — Она показывала дрожащей рукой на юг. Впрочем, откуда именно она прибежала, понять было уже нельзя. Ребята болтались в тумане, как снеговик в рождественском шаре, — такой шар, с искусственным снегом, мама привезла Соне из Москвы.
— Что — там? — допытывались обеспокоенные приятели.
— Кладбище… Кирилл…
— Ты встретила Кирилла?
— Не знаю…
— Так да или нет?
— Мне почудилось, это он… там надгробия… ангелы поют.
Хмурая Оля нащупала под кофтой серебряный кулон. Женя отряхивал одежду и рюкзак задыхающейся Сони от хвойных иголок. Ее штаны были мокры и измараны.
— Она меня стригла! — взвизгнула Соня, хватаясь за растрепанную шевелюру.
— Кто тебя стриг? — холодея, спросила Оля.
— Женщина в черном! Лысая ведьма!
Черты Сони исказил такой неподдельный ужас, что вариант с розыгрышем, тайным сговором, отпадал. Оля и Женя переглянулись.
— Что у вас здесь? — Из-за кустов выскочили запыхавшиеся люди. Игорь Сергеевич, Алиса, еще несколько учителей и старшеклассников.
— Она встретила Кирилла. — Женя поддерживал Соню под локоть.
— Это был он? Точно?
Соня повела плечами. На смену истерике пришла заторможенность, отрешенность. Пухлые пальчики дергали волосы, перебирали.
— Можете сказать, где вы его видели?
— В тумане, — прошептала Соня не моргая.
— Хорошо…
Для Оли было загадкой, что хорошего нашел Игорь Сергеевич в данной ситуации.
— Дружно двигаемся в обратном направлении, — велел учитель. — По трое, как и раньше. Талалаева…
— Командуйте мной, — выпрямилась Алиса по стойке «смирно».
— Отведите Софию в медпункт. И не заблудитесь ненароком.
— Будет исполнено. — Алиса похлопала Соню по спине. — Идем, подруга. Кому-то надо пополнить организм белком.
Добровольцы уже пробирались сквозь пахнущую перегноем пелену. Алиса конвоировала послушную и вялую Соню в сторону озера.
— Это должно быть недалеко. — Женя подал Оле руку и воодушевился, ощутив ее прохладные пальцы.
«Нас кто-то разыгрывает», — собралась сказать Оля, но в памяти всплыло извивающееся угрем узкое тело под кувшинками, щупальца, шарящие по дну. Тогда в пруду это не была ни чья-то злая шутка, ни галлюцинация. Пиковая Дама пыталась утопить ее брата — как бы Оля не прогоняла мысли о вынужденном купании, они проникали в черепную коробку настырно. И брат рисовал ведьму в тетрадке!
— Анну Верберову обрили перед тем, как четвертовать, — частил возбужденный Женя. — Этот мотив присутствует во многих историях про Пиковую Даму. Она забирает волосы… Кирилл вчера говорил, что ночью ему кто-то состриг с виска прядь. Соня говорит то же самое.
— Кирилла остригли? — поразилась Оля.
— Да. Он подозревал меня.
— А ты подозреваешь нечистую силу?
— Гляди! — вместо ответа сказал Женя.
Туман укутал пушистой плесенью могилы. Обезличенные камни и трухлявые кресты. Бурелом образовал природную кладбищенскую ограду — заметить погост можно было лишь подойдя к распахнутым «воротам» в переплетении корней и веток. Будто некая страшная сила сгребла насыпи к центру мрачной поляны, примагнитила их к массивному кубу. Безликие зловещие ангелы караулили над могилой.
— Осторожно! — предупредил Женя.
Оля занесла ногу над дырой в земле. Секунда — и ступня бы провалилась в каверну. Оля переставила кед на твердую почву. Поблизости учителя и школьники окликали Кирилла.
— Я была уверена, что где-то тут будет кладбище. Закон жанра.
Женя загибал пальцы, бормоча под нос.
— Шестнадцать, семнадцать… — он попрыгал между крестов, учел прикопанную землицей потрескавшуюся плиту. — Девятнадцать могил.
— Двадцать. Ты не посчитал эту, с ангелами.
Балансируя, стараясь не касаться надгробий, Оля подошла к кубу.
— Вер… Ни…
— Верберов Николай, — сказал женский голос.
Оля и Женя подскочили. У полуразрушенного кенотафа стояла Патрушева. Скрестила на груди руки, словно озябла. Туман реял шлейфом позади. В
