О, моя маленькая Земляничка. Я всегда буду рядом с тобой.
Сердце Фостер сжалось, когда аромат цикория принес с собой слова Коры.
Мы сможем сделать это вместе.
Бумаги беспорядочно рассыпались по полу. Все, кроме одной. Мятый, в кофейных пятнах, листок затрепыхался прямо перед Фостер и лег к ее ногам.
– Кора, – выдохнула она, подхватывая листок с пола. – Прости.
Ветерок вернулся, осушая слезы на ее щеках и согревая ноющую грудь.
– Я люблю тебя, – прошептала Фостер, когда запахи цикория и дома растаяли в воздухе.
Усилием воли Фостер взяла себя в руки и, сморгнув остатки слез, уставилась на мятый листок.
– Почерк доктора Рика. – Фостер пробежалась пальцем по первой строчке цифр и букв. – И Коры.
Кора размашисто нарисовала круги и стрелки и сделала пометки на полях записей доктора Рика.
Не глядя под ноги, Фостер проковыляла к креслу Коры и чуть не споткнулась об один из ящиков, которые они с Тейтом вытащили из Бэт-пещеры.
– Один В, – прочитала Фостер вслух, следуя за стрелкой к первому комментарию Коры. – Воздух. – У Фостер перехватило дыхание, когда она прочитала дату, написанную рядом. – Двадцать пятое августа. – Руки затряслись так сильно, что пришлось положить листок на стол. – Мой день рождения.
11
ФОСТЕР– Хорошо, двадцать пятое августа. Мой день рождения и день рождения Тейта, но при чем тут 18-50 и 18-21? Что я упускаю? Что упускаю? – Она откинулась на спинку кресла, постукивая кончиком авторучки по подбородку. – Может, это математика. Если я сложу четыре числа, то получится… – Она замолчала, уронив голову на руки. – Что получится, Фостер? Какое-то число, которое волшебным образом ответит на все твои вопросы? Нет, – вздохнула она. – Это приведет тебя обратно, и ты останешься ни с чем, голодная и злая. Впрочем, одно из этого можно исправить – вдруг сработает? Может, и вправду не мешает подкрепиться, чтобы зарядить мозг, как сказал бы отец Тейта? – Она потерла затылок. – Сначала я слышу Кору, а теперь разговариваю сама с собой. О боже, – простонала она и, шаркая тапочками, потащилась из кабинета в сторону кухни. – Мало того, что фрик, так я еще и сумасшедший, шепчущий призрак.
– Бури! Ко мне!
Фостер замолчала, окидывая взглядом пустоту гостиной и коридора.
– Тейт? – Она прислушалась. Ничего. – Нет, не шепчущий призрак. Просто психопат, который слышит голоса тех, кого здесь нет. – Она пожала плечами и двинулась дальше. – Пожалуй, добавлю это в список всякого необъяснимого дерьма. – Она открыла матовую стеклянную дверцу кладовки и тут же нашла то, что искала. На полке, расположенной на уровне глаз, стояли три красно-черные коробки батончиков Kind, и на нее опять накатила грусть. Кора продумала все до мелочей.
Фостер развернула зерновой батончик и отгрызла кусочек шоколадной глазури, как делала всегда. Она замерла, с пересохшим ртом ожидая, что вот-вот услышит, как призрак Коры (если это он) похвалит ее за то, что она наконец-то питается чем-то полезным – как обычно говорила Кора. На что Фостер ответила бы:
– Я их ем только из-за шоколада. – Она чуть не подавилась смешком. Ну не бред ли, что она стоит на кухне и разговаривает с тем, кого нет?
– Я взываю к силам дождя и молнии… и другим вестникам бури.
Фостер перестала жевать и повернулась, выглядывая из окна на пастбища.
– Тейт?
Он переоделся, но она сразу узнала его – он стоял в траве в ковбойских сапогах, с простертыми к небу руками.
– Властью Христа призываю вас!
Нет, сумасшедшая здесь явно не она.
Фостер сбросила тапочки и сунула ноги в кеды, дожидавшиеся ее у задней двери. Она отказывалась признавать, что и это дело рук Коры, которая позаботилась о том, чтобы Земляничные Поля стали для нее родным домом. Но, как бы Фостер ни мечтала о доме, она не мыслила его без семьи.
– Разве ты не должен быть с Финном? – окликнула Тейта Фостер, ступая по росистой траве, вмиг намочившей носки ее кедов.
Тейт резко опустил руки и нервно затеребил пальцами манжеты клетчатой рубашки.
– Я и был с ним, но потом он предложил мне кое-что из своих шмоток, поэтому я решил вернуться. – Он оставил манжеты в покое и сложил руки на груди. – И вот я вернулся.
– Я вижу. – Фостер откусила от батончика. – Ну, и чем ты тут занимался? – спросила она, посмеиваясь про себя.
– О. – Щеки Тейта вспыхнули румянцем. – Ты видела, да?
– А как же. – Фостер поднесла ладонь ко рту, пряча ухмылку.
Тейт пожевал нижнюю губу, прежде чем гордо вздернуть подбородок.
– Практиковался.
– Практиковался? – Фостер вопросительно подняла бровь.
– Да, – кивнул он. – Я знаю, это попахивает психушкой. – Он неловко переступил с ноги на ногу и коротко выдохнул. – Просто все, что произошло… происходит… чертовски напрягает. И, хотя мне приходится бороться с собой, чтобы не прыгнуть в этот пикап и не рвануть домой, я не представляю себе, как жить в доме, где все напоминает о моих родителях и о том, что они уже никогда не вернутся. – Было слышно, как он сглотнул. – Но, знаешь, всякий раз, когда мама была чем-то расстроена, мы с отцом придумывали дурацкие шутки, чтобы развеселить ее. И я подумал, что, если покажу тебе, как научился управлять своей силой, возможно, это поднимет тебе настроение.
– О. – Фостер с трудом справилась с желанием броситься прочь от этого славного, а теперь, когда он в цивильном прикиде (не считая ковбойских сапог), и очень симпатичного парня. Фостер по опыту знала, что чужаки не бывают приятными, а Тейт все еще оставался для нее чужаком.
Не так ли?
– Так, значит, ты тренируешь свою силу?
Он снова кивнул.
– Я решил, что никакие мы не уроды.
– О, правда? – Фостер откусила еще кусочек.
– Да. Мы – супергерои.
Если бы она не жевала, у нее бы отвисла челюсть.
– Сама подумай, – продолжил Тейт. – Как сказано в письме Коры, велика вероятность того, что мы созданы в результате генетического эксперимента, как Капитан Америка. Ну, с той лишь разницей, что ему ввели сыворотку, а нас модифицировали еще в состоянии эмбрионов или типа того. – Тейт почесал макушку, и Фостер невольно задумалась, знает ли он вообще, откуда берутся дети.
«Государственная школа на коне», – подумала Фостер и приготовилась дальше слушать объяснения Тейта.
– А это, – гордым жестом указал он на дом, – наша Крепость Нелюдимости.
У Фостер не было слов. Никаких.
– У Супермена есть своя Крепость Одиночества, а у нас будет Крепость Нелюдимости.
Фостер закашлялась с набитым зернами ртом, изо всех сил стараясь не подавиться.
– Ты можешь хоть ненадолго прекратить смеяться надо мной? На пару минут?
– Что? Нет. Ты выглядишь глупо.
– Ну и что? Кто нас увидит? – Тейт обвел рукой высокую живую изгородь, обрамлявшую прямоугольную территорию фермы. – Ты меня удивляешь. Я думал, тебя ничем не смутить.
Фостер проглотила последний кусочек глазированного батончика и сунула обертку в карман.
– Я и не смутилась.
– Тогда докажи. К тому же теперь у тебя супергеройская аллитерация, а не у меня.
