– Спокойно, старушка, спокойно, – сказал он Багзи между глубокими, ровными вдохами и выдохами, сняв толстовку и завязав ее вокруг талии. – Заправка «Шеврон» всего в двух милях отсюда, на другой стороне бухты Кобба. Туда мы и направляемся. С заправки я позвоню в настоящие правоохранительные органы Техаса, и они слетятся на эту четверку, как мухи на дерьмо. – Посмеиваясь, Боуэн бежал дальше, в паре с волкодавом.
27
ШАРЛОТТАТелефон разбудил Шарлотту арией «Бедные несчастные души» морской ведьмы Урсулы из мюзикла «Русалочка». Она схватила трубку и вздохнула, когда увидела, который час. Ровно восемь утра. По крайней мере, ее мать не изменяла привычкам. Жаль, что она не вспомнила об этом вчера вечером и не отключила звук на телефоне.
Но она забыла и к тому же так и не научилась игнорировать эту женщину, поэтому Шарлотта откашлялась и ответила самым бодрым голосом:
– Доброе утро, мама!
– С днем рождения, Чарльз.
Шарлотта закатила глаза.
– Мама, мы уже говорили об этом. Пожалуйста, отнесись с уважением к тому, что меня зовут Шарлотта.
Голос матери был резким и холодным, что лишь усиливалось ее идеальным акцентом красавицы-южанки.
– Это имя твоего отца, и я дала его тебе восемнадцать лет назад. И, пока жива, я буду называть тебя только так.
– Тогда я не понимаю, зачем ты вообще звонишь. Мама, я уже взрослая. И больше не нуждаюсь в твоей опеке.
– Все из-за этой вездесущей старухи, которая называет себя моей матерью.
– Я же предупреждала тебя, что, если ты будешь говорить гадости о бабушке Мирти, я вообще перестану с тобой разговаривать, – заявила Шарлотта.
Из трубки вырвался драматичный южный вздох, укутывая Шарлотту одеялом старой вины и напрасных мечтаний.
– Ты всегда предпочитала ее мне – своей родной матери!
Но Шарлотта уже нахлебалась материнских издевательств.
– Потому что бабушка Мирти всегда принимала меня и любила такой, какая я есть.
– Ты имеешь в виду, что она всю жизнь потакала тебе и баловала?
– Нет. Я сказала именно то, что имела в виду. Мама, мне пора идти. Вряд ли ты звонила, чтобы пожелать мне счастливого дня рождения. К сожалению, даже сегодня ты пытаешься заставить меня испытывать чувство вины за то, что я хочу быть собой.
– Не могу поверить, что мой ребенок мог вырасти таким бессердечным по отношению к своей матери. – Эмоции усилили ее акцент настолько, что Шарлотте показалось, будто она слышит не живой голос матери, а пародию на нее.
Не то чтобы эта мысль поразила своей неожиданностью. По правде говоря, Шарлотта частенько воспринимала свою мать как карикатуру на идеальную довоенную южанку – намеренно окопавшуюся в идеальной версии невежественного, расистского и гомофобного прошлого.
– Я знаю, что ты не способна понять, кто я на самом деле. И уже давно оставила попытки привлечь тебя на свою сторону. Я только хочу, чтобы ты научилась уважать мои решения.
– С какой стати, если ты явно не уважаешь ни отца, ни меня?
– Мама, я тебя уважаю. Это одна из причин, почему я решила уехать из Северной Каролины. Я просто не согласна с тобой. Ты тоже можешь уважать меня, не соглашаясь со мной.
– Это просто смешно. Почему я должна уважать твои гомосексуальные желания? Бог не одобряет их!
– Мама, я говорю тебе это снова и снова. Я – не гей. Я – женщина. Симпатия к мальчикам здесь совершенно ни при чем.
– Скажи это тому, кто не менял тебе подгузники. – У матери Шарлотты перехватило дыхание, и она перешла на шипящий шепот. – Только посмотри, что ты наделала! Заставила меня опуститься до вульгарности.
– Я не заставляла тебя делать что-либо. Ты сама решила опуститься до вульгарности. Ты сама предпочла узколобую жестокость состраданию и пониманию, когда я пришла к тебе со своей правдой.
– Потому что это была куча глупостей, спровоцированных твоей сумасбродной бабушкой.
– До свидания, мама. Мы больше не будем разговаривать, пока ты не научишься уважать мои решения. Хорошего дня.
Шарлотта нажала отбой и швырнула телефон через всю кровать.
Не надо было брать трубку. Знала ведь, чем все кончится. Надо было укрыться с головой одеялом и снова заснуть в слезах.
Но впервые за свои восемнадцать лет Шарлотта этого не сделала.
Она не заплакала.
Она не позволила матери испортить ей день рождения.
Вместо этого она откинула красивое цветастое одеяло и подошла к стеклянной двери, ведущей на балкон. И пусть шел дождь и бешеный ветер хлестал колокольчики из морских раковин, которые она повесила в первый же день, – Шарлотту это нисколько не смущало. Она завернулась в нежно-розовый халат и вышла на балкон.
Широко раскинув руки, Шарлотта сделала то, что делала каждое утро с тех пор, как приехала на остров Галвестон, – обняла необъятное великолепное пространство воды, которое простиралось перед ней, насколько хватало глаз.
Волны разбивались о дамбу, и косой дождь ухудшал видимость, но Шарлотта любила каждую молекулу этой водной стихии. Вода питала ее душу, смывала потоки оскорблений и гнева матери.
Сегодня мой восемнадцатый день рождения, и никто здесь об этом не знает!
Эта мысль не вызвала у Шарлотты грусти – скорее, наоборот. Она пока ни с кем не подружилась, но это ее совсем не пугало. Шарлотта никогда не торопилась заводить друзей. Она узнала еще много лет назад, что люди бывают жестоки. Очень жестоки. Особенно те, кто называл себя ее другом. А отсутствие друзей означало, что она могла делать исключительно то, что хотела, в этот большой, важный, судьбоносный день рождения.
Восемнадцатилетие означало, что Шарлотта сможет завершить операцию по смене пола в следующие летние каникулы!
– И это фантастический повод отпраздновать сегодня – одной, – делая то, чего хочу только я.
Она посмотрела на часы. Половина девятого. Бабушка Мирти не стала бы звонить раньше полудня, потому что, в отличие от матери, понимала ее и чувствовала. Она знала, что Шарлотта любит поспать и просыпаться медленно, и бабушка Мирти это уважала.
Шарлотта еще мгновение смотрела на бурлящие волны, а потом отправилась на свою опрятную кухоньку и быстро смешала смузи. Она натянула гидрокостюм и собрала длинные светлые волосы в высокий хвост. Схватив накидку, пляжное полотенце и сумку, она легко сбежала вниз по лестнице.
Она подходила к своей машине, когда Кейт, ее соседка и сокурсница по классу морской биологии, окликнула ее с другого конца парковки.
– Эй, Шарлотта! Ты ведь не собираешься на пляж? – Кейт бросила выразительный взгляд на пляжную сумку и полотенце. – Ураган понизили до тропического шторма, но там все равно небезопасно.
– О, я знаю, – весело ответила Шарлотта. – Я не полезу в воду, –
