Я осмотрел комнату и никого не увидел, хотя было ясно, что тут побывали слуги. На кроватях сменили постельное бельё, моя свежевыстиранная одежда лежала на комоде. Пока нас не было, в комнате здесь и там расставили душно пахнущие цветы, чтобы замаскировать запахи минувшей ночи.
Я шагнул через порог.
Предвечернее солнце посылало в окно яркий оранжевый свет, контрастирующий с густыми тенями по углам. Я запросто мог бы не заметить незваного гостя, но, в отличие от большинства людей, научился всегда присматривать за тенями.
– Давай, – сказал я. – Сделай свой ход. Комнату всегда смогут снова прибрать после того, как я проделаю в тебе дыру.
Человек остался там, где был. Я ожидал, что Рейчис зарычит или скажет что-нибудь, но, когда я на него посмотрел, белкокот просто бродил кругами, как будто был всего лишь глупым животным, ищущим место, где бы поспать.
– Рейчис? Проклятие, что ты делаешь?
Я уловил слабое движение в тени и поднял руки, готовый швырнуть порошки и сделать магический знак, который нанесёт серьёзные повреждения и декору, и моему посетителю.
– Ну надо же! Всё тот же старый трюк, Келлен? Ты когда-нибудь испепелишь себе руки, и чем тогда будешь заниматься?
Яркий свет из окна проделывал трюки с моим зрением, мешая разглядеть силуэт незваной гостьи, но я узнал голос ещё до того, как она вышла из тени. Негромкий, слегка пронзительный, сочащийся смесью мёда и перца. Узнав её, я только решил получше прицелиться.
– Шелла?
Она шагнула в оранжевый свет, льющийся из окна. И в результате как будто засияла: свет подчеркнул красоту, которая в последние годы быстро становилась её любимым оружием.
– Мой дорогой брат, – сказала она, сделав ещё один шаг ко мне.
Свет вокруг неё смягчился, стало видно зелёное платье, почти такого же цвета, как её глаза, замечательно оттенявшее длинные светлые волосы. На шее у неё было вычурное золотое ожерелье – знак того, что она дипломат джен-теп при дароменском дворе. Где-то в течение шести месяцев, пока мы не виделись, моя младшая сестра исчезла и стала посланником.
Она широко раскинула руки.
– Мой милый брат, ты меня не обнимешь?
Я мгновение над этим подумал, потом вспомнил, что она – член моей семьи и что меня всё ещё ослепляет блеск солнца, поэтому я не смогу разглядеть, создают ли её руки магический знак для заклинания.
– Думаю, тебе лучше просто рассказать, зачем ты здесь, Шелла. От такого большого количества порошка руки начинают чесаться, если я держу его слишком долго. Спустя минут пять становится по-настоящему больно. С этого момента порошок начнёт смешиваться с жиром моих пальцев, после чего лучше будет зажечь заклинание, чем вернуть порошки обратно в футляры.
Шелла опустила руки. Её губы раздражённо сжались.
– Не будь таким ребёнком. Я могла бы стоять тут сотню лет, а ты не метнул бы в меня заклинание. Поэтому не утруждай себя своим ленивым гневом и дурацким языком. Может, этим дароменским недоумкам твои речи и показались бы умными и угрожающими, но я знаю, кто ты такой, брат. Я тебя знаю. Поэтому брось притворяться. – Она подошла к дивану. – Или удиви меня.
Она села, закинула ногу на ногу и вытянула руку вдоль спинки.
– Только не заставляй меня скучать.
Шелла с головы до ног была дочерью моего отца, и при мысли о нём у меня зачесались пальцы. При виде самодовольной улыбки сестры мне захотелось доказать, что она ошибается. Я хотел метнуть заклинание, чтобы представить себе лицо отца, потрясённое и искажённое мукой, когда ему сообщат: я убил его дочь, несмотря на их убеждение, что я слишком слаб и не могу бросить им вызов.
Но эта картина была туманной. Вряд ли отец любил кого-нибудь или что-нибудь так сильно, чтобы чувствовать боль утраты. Отчасти мне было плевать. Но отчасти я помнил все случаи, когда Шелла пыталась меня защитить, даже если она всякий раз обращалась со мной, как с пешкой в одном из её хитрых планов.
– Зачем ты здесь, Шелла?
– Ша-маат.
– Что?
– Так меня зовут, брат. Я прошла испытания и заслужила имя мага. Я больше не Шелла. Теперь я…
– Ша-маат, – сказал я, пробуя слово на языке.
Почему-то эти три слога ощущались так, будто украли у меня нечто драгоценное. Я уронил порошки обратно в футляры.
– Что ты сделала с Рейчисом?
Белкокот теперь обнюхивал комнату в поисках еды.
– Магия шёлка. Вообще-то простое заклинание.
Слегка театральная пауза; сестра смахнула со своего платья воображаемую пылинку.
– Во всяком случае, для меня.
– Ну, когда Рейчис выйдет из транса, в который ты его ввела, он захочет тебя убить, поэтому лучше рассказывай, почему ты здесь.
Она похлопала по дивану рядом с собой.
– Из-за твоего прошедшего дня рождения, конечно. Я принесла тебе подарок.
Я не замечал никаких намёков на то, что она готовится метнуть заклинание, но в то время как обычное наказание за убийство одного джен-теп другим – смерть, обычное наказание за убийство Чёрной Тени – подарки и трёхдневный пир. Я подошёл к кровати и сел в уголке в нескольких футах от сестры. Её озадаченное лицо заставило меня почувствовать себя упрямым ребёнком.
– Я была там, при дворе, знаешь ли, – сказала она.
Я напрягся, мысленно пролистывая последние несколько дней, пытаясь вспомнить её лицо в толпе аристократов и придворных. Как я мог её пропустить? Меня тряхнул озноб при мысли о том, что кто-то из моей семьи подобрался ко мне так близко, а я не заметил.
– Когда? Сегодня?
– Сегодня. Вообще-то вчера и позавчера тоже. Вы с Джиневрой дали отличное представление.
– С Джиневрой?
– С королевой, глупый. Думаю, тебе стоит улучить минутку, чтобы выучить её имя, если ты собираешься быть хоть чем-то нам полезен.
– Не представляю ничего, что мне хотелось бы меньше, чем быть полезным семье, Ша-маат.
Она вздохнула.
– Милый брат, всегда было неважно, чего мы хотим. Ты – Келлен из дома Ке, и будешь делать то…
– Теперь меня зовут Келлен Аргос, сестра. Уже некоторое время. Ты могла бы к этому привыкнуть.
– Нет, брат, я к этому не привыкну, – раздражённо ответила она. – Кроме того, Келлен – детское имя, как моим детским именем было Шелла. А ты уже давно вырос.
Пришёл мой черёд сердиться.
– Я был бы счастлив взять имя мужчины, Ша-маат, но наш отец забыл уговорить совет предложить мне его. Может, потому, что был слишком занят попытками меня убить.
Она грациозно встала, как будто
