– Она умерла за вас.
– За меня, за Мариадну, за всех.
Королева опустила глаза.
– Мы все играем свои роли, Келлен.
– А какова моя роль, ваше величество? Какую роль я играю в ваших грандиозных планах?
– Ты? – спросила она, встретившись со мной взглядом.
По её щекам текли слёзы. Внезапно она спрыгнула с трона и обняла меня, уткнувшись лицом в мой живот.
– Ты должен быть моим другом, Келлен.
Она плакала так, как может плакать одиннадцатилетний ребёнок, когда понимает, что мир на самом деле против него. Я посмотрел на неё, потом на Рейчиса. Белкокот тихо фыркнул.
– Она не притворяется, Келлен.
Королева неловко шмыгнула носом.
– По крайней мере, один из вас мне верит.
На мгновение её ответ меня потряс. После всего случившегося я забыл, что она понимает Рейчиса. Это что-то значило. Это должно было что-то значить.
– Простите, – сказал я.
– Я не могу потерять тебя, Келлен! – заплакала она. – Я так долго была одна. Все остальные чего-то от меня хотят. У меня нет…
Я почувствовал, как что-то надорвалось у меня в груди. «Друзей». Она собиралась сказать, что у неё нет друзей. Изгнанница в собственном дворце. Последние два года я жил в изгнании, но, по крайней мере, у меня был Рейчис. Без него… Мне не хотелось думать, каково бы мне пришлось без него. Но кто был у королевы?
– Простите, – повторил я.
– Мне нужно, чтобы ты пообещал, Келлен.
– Пообещал что?
– Обещай, что останешься со мной. Я не могу справиться одна, не сейчас. Я была храброй. Я долго была храброй, но больше не могу справиться одна. Мне нужно, чтобы ты пообещал, что останешься со мной. Просто дай мне два года. Пока я не стану немного старше. Мне нужно, чтобы ты пообещал.
Я как будто разрывался надвое. Королева (по крайней мере, так она считала) дала мне шанс на жизнь. Она могла убить меня, когда меня сюда привезли. Проклятие, ей, наверное, и следовало бы меня убить за все неприятности, которые я ей причинил. И всё же она продолжала верить в меня, продолжала верить, что я о ней забочусь. Но Мариадна тоже нуждалась во мне. Она была… Я сомневался, что вообще могу разобраться, кем она для меня была. Возможно, Шелла права: я так сильно хочу любви и признания, что хватаюсь за них везде, где только можно, как ни мала вероятность, что их хватит надолго.
Разумнее всего было бежать или, по крайней мере, выбрать, на чьей я стороне. Мариадна или королева. Любовь или долг. Как могли два человека, как будто так сильно любящие друг друга, находиться по разные стороны баррикад?
С тех пор как началась вся неразбериха, я чувствовал, как меня тянет в разные стороны верность разным людям. Мне это до смерти надоело. Я не создан для интриг и политики. Самое большое решение, которое мне приходилось принимать в жизни, – принять ли белкокота в качестве делового партнёра. Так зачем позволять кому-то заставлять меня выбирать, на чьей я стороне? Я смог защитить королеву, не так ли? Я смог защитить и Мариадну. Мне просто нужно выяснить, кто за всем этим стоит, и похоронить их. В последнее время я приобрёл немалый опыт в том, чтобы кого-то хоронить. Вообще-то я только что убил человека, который, наверное, собирался стать королём. Убить ещё больше засранцев – на такое я определённо способен.
Я посмотрел на Рейчиса. Он пожал плечами.
– Похоже, с тем же успехом мы можем остановиться здесь, а не где-нибудь ещё.
– Хорошо, ваше величество, – сказал я королеве.
– Ты останешься? Останешься и поможешь мне?
– Да, ваше величество.
Она покачала головой.
– Джиневра.
– Что?
– Меня так зовут. Джиневра. Когда мы одни, когда их нет рядом, зови меня Джиневра.
– Тогда ладно, Джиневра. Обещаю.
Моё согласие вызвало новый поток слёз, поэтому я подержал её в объятиях ещё немного, не зная, что сказать или что сделать.
Глава 42
Шрамы
Я нашёл Мариадну в её запертой комнате; два маршала стояли на страже в коридоре.
– Можете войти, если хотите, – сказала Лириус. Мягкое безразличие в её голосе противоречило взгляду, говорившему, что она ищет предлог, чтобы избить меня до потери сознания. – Нам приказано удерживать её внутри, а не вас снаружи.
– Ты иди, – сказал Рейчис. – На сегодня с меня хватит плачущих людей. Только пообещай, что не будешь спариваться с рыжей голокожей.
Я не мог представить себе менее вероятного исхода своего визита.
– Конечно, Рейчис. Обещаю.
– Идьёт, – проворчал он и побрёл по коридору.
Я кивнул маршалам, они впустили меня и закрыли за мной дверь.
Мариадна сидела у окна.
– Я выставила себя дурой, – сказала она. – Снова.
Я присоединился к ней, усевшись на скамейке рядом.
– Похоже, в последнее время все мы это делаем.
У неё вырвался короткий грустный смешок.
– Какой же мы цирк дураков. Каждый из нас подпрыгивает, как марионетка на ниточке. А кто-то где-то смеётся над нами.
– Не сомневаюсь, графиня. Но я очень скоро собираюсь стереть улыбки с их лиц.
Она наклонилась ко мне и обняла за плечи, а потом повернулась, чтобы посмотреть мне в лицо.
– Сколько тебе лет? – спросила она.
– Разве мужчинам задают такие «вежливые» вопросы?
– Брось. Я хочу знать.
Я вздохнул.
– Мне только исполнилось восемнадцать, когда началась вся эта ерундень, пару недель тому назад. Полагаю, теперь мне около пятидесяти.
– Восемнадцать, – удивилась она. – Практически ребёнок. И ты уже ведёшь себя как старик.
– А сколько вам лет?
– О нет, – сказала она. – Вот уж определённо не тема для разговора. Слишком стара для тебя наверняка.
Забавно – ей и в голову не приходило, что я уже думал об этом.
– Двадцать три, – ответил я. – Вам двадцать три года.
Она ткнула меня пальцем в грудь.
– Откуда ты знаешь?
– Эррас, – сказал я. – Той ночью в гостинице он сказал, что вам было семнадцать, когда вы вышли замуж.
Она покачала головой.
– Бедный старый Эррас. Никогда ещё не было такого верного человека, настолько не умеющего держать язык за зубами.
Мариадна прижалась ко мне и снова заплакала, и я невольно услышал, как Рейчис жалуется на то, что люди всё время плачут. Может, это всё, что нам осталось. Слёзы и печаль.
Потом она посмотрела мне в глаза.
– Только не это, – сказала она.
– Что?
Она покачала головой и поцеловала меня. Спустя какое-то время встала со скамейки, взяла меня за руку и подвела к кровати.
– Ты кому-нибудь обещан, Келлен? – спросила она.
Услышав такой вопрос, я горько засмеялся.
– Я – Чёрная Тень, моя госпожа.
– Это не ответ.
Мы постояли немного, пока я искал подходящую байку. Мне должно было легко соврать. Обман стал для меня второй натурой. Но теперь? Ложь не приходила. Не тогда, когда дело касалось Нифении.
– Есть девушка. Мы не… обещаны друг другу. Такое не в её манере.
– Но ты любишь её, а она любит тебя.
Укол негодования застал меня врасплох.
– Она любит человека, которым я должен быть.
Мариадна поймала мой взгляд и
