а десятки, нет сотни тысяч неудачников, остались снаружи. Впереди брезжил свет. Светящиеся тёплым жёлтым светом шарики отстали. Они выполнили свою функцию – осветили дорогу. Чем-то это всё напоминало камеру перехода в космическом корабле. Несколько раз, шагая по коридору, Артур словно натыкался на невидимую паутину. Ему приходилось прикладывать усилие, чтобы пройти сквозь неё. Свет шариков ничего не выхватывал. Он освещал лишь пустоту, но его тело, его руки что-то рвали. Прочное. Каждый раз, когда Артур преодолевал это паутинообразное нечто, на стальной поверхности коридора вспыхивали и гасли вереницы символов. Они были совсем непонятны Артуру, а Евгений не объяснял и не переводил. Он словно не замечал их. – Что это? – спросил Артур, когда ему пришлось в очередной раз порвать невидимые нити и вокруг него вспыхнули иероглифы. Но Евгений не знал ответа. Светящиеся знаки беззвучно плыли перед стенами и потолком и таяли, угасая. Когда они подошли к выходу из тоннеля, дверь со странными символами – словно кто-то на поверхности стали тушью нарисовал знаки, вписанные в геометрические фигуры – скользнула вбок. Они оказались совсем в ином мире. Вокруг плыли светящиеся облака. Зеленоватые, красноватые, молочно-белые или синие. Они были полупрозрачные, как летний утренний туман, который покромсало порывистым дуновением ветра. Артуру показалось, что они осязаемые, словно сахарную вату кто-то подсветил изнутри. Но так было только на первый взгляд. Это был оптический обман. Как только Артур коснулся одного облака, оно исчезло. Впереди был новый коридор, громадный, метров десять в высоту, с треугольным пирамидальным потолком, поддерживаемым колонами, где бегали беззвучные белые молнии. Это было похоже на древнегреческий центральный неф. Эти колонны были созданы из тёмного материала, а на их поверхностях ритмично появлялись и исчезали некие салатовые нити самых замысловатых переплетений. При появлении каждого вспыхивающего узора колонны тихо пели и рождали эти облака. Эти облака как будто выходили из колонн, сначала окутывая их, словно обмотав толстым слоем нитей, а потом, наливаясь светом, отрывались и образовывали отдельные облачка. – Эти колонны – резонаторы мечтаний, – вдруг снова начал говорить Евгений. – Здесь послушники высших жрецов, которые управляли машиной, могли медитировать. Это было их место, конец их пути. Колонны воплощали их мечты. Они подавляли любое желание, кроме желания грезить и мечтать. – Как наркотический сон. – Да, очень похоже. Служки садились в нишах стены, скрестив ноги, и медитировали. Им не хотелось идти дальше и узнать, что это за машина, для чего она. Только посвящённые, прошедшие генетическое соответствие матрице, могли сопротивляться этим облакам. Мне рассказывали, что тогда существовал миф, что если от этих облаков сможешь увернуться, то тогда ты станешь новым посвящённым и сможешь прикоснуться к машине. – И что, кому-то это удалось? – Не знаю, но, судя по тому, что я не знаю… – …это не удалось никому, – подытожил Артур. – Скорее всего – да, – Евгений улыбнулся. Облака медленно и неторопливо подползали к нему, и, словно натолкнувшись на преграду, обходили стороной. К Артуру они тоже не прикасались, хотя он чувствовал ощущение жара от их близости, словно совсем рядом работал тепловой источник. И ещё – странные образы, что возникали у него в мозгу, когда он ощущал очередную волну жара. Боже, неужели он таки снова имеет тело? Это было первым ярким и таким реальным ощущением с момента смерти. После ощущения накатившего тепла у него перед глазами вспыхивали отрывки музыки, яркие краски, запахи… – Сейчас это всё выключено, Сейчас эти облака лишь… не знаю, как холостой выстрел. Видишь вспышку, слышишь громкий звук, но ничего не ощущаешь. – Но всё равно, кожа словно горит, – сказал Артур. – Они пытаются загнать тебя в ниши стены, но это им не удастся. Они просто автоматически выполняют то, на что запрограммированы. Артура давно волновал один вопрос. Может, эти облака придали ему храбрости, и он решился спросить, а может, они просто помогли правильно сформулировать вопрос. А может, это только совпадение? – Слушай. А ты ведь мог попасть в храм и просто так, не отвечая ни на какой вопрос, – сказал Артур, касаясь облаков и заставляя их таять. Было горячо, но терпимо, словно он на мгновение касался кипятка. – Ты знаешь это, знаешь то… Ты знаешь про этот храм почти всё, даже вопросы душ, оставшихся перед воротами храма. Не удивлюсь, если тебе известны и их ответы. – И на свой вопрос тоже. Я знаю на него ответ, Артур, но мне он никогда не будет задан. В этом и состоит моё проклятие: знать многие ответы, и на свой вопрос тоже, чтобы ожить, но мне не зададут его, никогда. Иначе, если я отвечу на вопрос, произойдет цепная реакция, которая приведёт к тому, что нужно будет выполнить все условия, включив машину. А это вызовет парадокс. Меня не спасти. Поэтому, знаешь ты ответ, или не знаешь – это уже не важно. Вопрос не задан. Условие правила не выполнено и ворота остаются закрытыми. Поэтому проводникам, таким как мы, вопросы не задаются. Мы сами лишили себя… лишили благодати. – Чего? Но ты же сейчас здесь, значит, ты сможешь ожить. Я же тебя провёл. Открыл ворота. Евгений криво усмехнулся. – Есть ещё одно условие. Если позволят, я оживу. Но думаю, что нет. Артур хотел было спросить ещё что-то, но вдруг понял, что не стоит этого делать. Женины глаза без зрачков потемнели от тяжёлых мыслей. Было видно, что то, о чём он думает, так давит на него, что он даже невольно согнулся, будто ощутил на спине тяжёлый камень. А Артур был окружён светом. Тот щипал его горячим прикосновением и, обходя стороной, кружился вокруг него. Облака быстро таяли. Колонны порождали их всё меньше и меньше, и вскоре весь зал был виден как на ладони, от начала до конца. Справа от себя, между двух колонн, на которых угасал очередной салатовый светящийся контур, Артур заметил открытые двери, за которыми виднелись светящиеся предметы. Они светились жёлтым светом, полупрозрачные продолговатые линзообразные купола на постаменте из иссиня-чёрного металла. Двухметровые саркофаги с прозрачной крышей. Они стояли в три ряда, их линзообразные крышки светились тёплым жёлтым светом, и было не ясно, есть там кто-то в них или нет. Артура разобрало любопытство. Ему захотелось проверить, пусты ли эти саркофаги или нет. А с того места, где он стоял, это было плохо видно. Комната таяла в полумраке. Свет лился из светящихся шариков, которые зажигались в стыках стен
Вы читаете Храм жизни (СИ)
