Потом тот снова появился, злой, глаза рассерженные, лицо нахмуренное.
– Так, ты посиди пока здесь, а я тут разберусь с новым шутником. Сейчас выйду, надаю лещей, а потом продолжим с тобой беседу.
Он пошёл вперёд. Первые двери просто раскрыл, а ко вторым нашёл ключ. Костя сунулся было за ним, но Солидол пригрозил ему пальцем.
Он вернулся быстро, захлопнул дверь и трясущимися руками начал её закрывать. Руки не слушались, пальцы тряслись, и он едва смог закрыть дверь. Он добежал до Кости, источая запах тлеющей одежды: левая рука и часть спины дымились.
– Матвей, ты горишь! – Костя попытался затушить тлеющие участки, но охранник отпрыгнул от него, как от прокажённого.
– А-а-а! Не трогай меня! Вы заодно? Ты тоже с ним?
Он отскочил от Кости, упал, неловко поднялся на ноги и побежал, снова упал, разбил лицо, вытер рукавом кровь и снова побежал. Молча, не крича, не матюкаясь, просто бежал. Бежал быстро и громко топал.
– Как же выйти?! – Костя последовал было за ним, потом передумал и посмотрел на входную дверь. Этот Солидол её не закрыл, значит, можно уйти. Костя решительно направился туда и, открыв первую дверь, ведущую в тамбур, увидел горящего человека.
– Костя-а-а!!! – прокричал тот.
– Ой! – только и смог выдохнуть Костя и помчался вслед за Солидолом.
Он влетел в столовую, едва не снося столы, добежал до двери в кухню, а она была открыта, бежал через кухню, лавируя между газовых плит, холодильников, шкафов, гор кастрюль и сковородок, и добежал до второго запасного выхода из столовой, ведущего в гаражи. Он был открыт, Солидол, наверное, открыл, и Костя шмыгнул туда.
– Свобода! – крикнул он и побежал мимо мастерских, мимо заброшенных одноэтажных зданий, цехов для ПТУ. Так он добежал до ворот, которые нужно было перепрыгнуть. Справа были гаражи, а слева – стена двухэтажного административного здания. Оставалось ещё немного пробежать, миновать ещё одни ворота, парк – и он дома. Потом раздался крик и…
Его так опалило болью, что он упал. Он почти вылез на забор, подмял колючую проволоку, почти перепрыгнул, а потом внезапно увидел рядом с собой пылающего человека. Откуда он появился, ведь вокруг ещё секунду назад никого не было?! Костя в ужасе уставился на него. Это был почти скелет с остатками плоти, весь охваченный огнём. Он кричал:
– Костя, Костя, я хочу… я скажу…! Костя-а-а!! – горящий скелет подошёл совсем близко и протянул к нему руки.
– Иди на хуй!!! – заорал Костя, оттолкнул его и, не соображая ничего от ужаса, побежал снова туда, где он прятался. На пожарную лестницу.
Перепрыгнуть ворота, ведущие к парку, он не сможет: Олег не позволит, и надо было снова спасаться. Он бежал изо всех сил, снова преодолел внутренний забор, снова ударился, потом снова увидел эти покрашенные и опять обгоревшие двери, которые ещё тлели, и этот пожарный выход. Он захлопнул дверь и побежал до самого верха. Там он остановился, чтобы отдышаться. Как быстро он забежал, даже не заметил.
И вот он снова около двери на чердак. Он начал биться в неё, но её явно кто-то держал изнутри.
– Открой, сука, впусти!!! – кричал он, но ответа не было.
Костя выглянул в окно. Никого, даже горящего человека. И что, никто не услышал крики: ни его, ни Олега? Не увидели отблески пламени на воротах гаражного кооператива? Сторожа в гаражном кооперативе, люди в сквере, группы подростков, просто прохожие или жители окрестных домов… Не было ни милиции, не пожарных, ни скорых.
«Они что, слепые и глухие или просто прикидываются от страха?» – подумал он.
Костя ничего не понимал. Олег ведь так кричит, что все собаки воют и вороньё разлетается.
На следующий день утром и днём всё было тихо и спокойно, несмотря на то, что накануне тут был призрак. Только на территории парковки и возле мастерских ходила женщина, сочно раскрашенная, замысловато одетая, в плетёной из красных нитей шапочке со спускающимися вниз шнурами. Она ходила вокруг корпуса с горшочком, откуда вырывался дым, сам горшок был украшен цветами, согнутыми колосками и чем-то ещё, разноцветными камешками, иконами – Косте было плохо видно. За женщиной следовали её помощники. Они подпевали ей, было похоже, что они молились. Когда она останавливалась, будто слыша ответ духов, они ударяли в бубны, играли на дудочках и окуривали всё дымом.
Однако студенты словно «положили» на всё это. Призраки, духи, обитают в здании или просто горят на улице, – плевать! Зачёты и курсовые были важнее. Видно Клавдия Шемиган была страшнее любого призрака. Ни бродивших по двору ворожек, ни рассказов Солидола студенты не испугались. И, когда закончились лекции, они пришли вечером сдавать курсовые. Поэтому в аудитории горел свет, а коридор был заполнен учащимися. Все нервничали: кто-то судорожно листал конспект, бегая глазами по строчкам и пытаясь удержать в памяти обрывки информации, кто-то горячо обсуждал что-то с друзьями, размахивая руками. И все с завистью смотрели на тех, кто выходил из аудитории с улыбкой и выражением величайшего облегчения на лице. Иногда, закрыв дверь, эти счастливчики демонстрировали свою победу, театрально падая на колени и воздевая вверх руки, словно вознося хвалу Всевышнему. Но, таких было немного: большинство выходящих были мрачнее тучи и смачно матерились сквозь зубы. Ведьма не изменяла своим традициям.
– Два потока собрала, – сказал один из тех, кто ждал своей очереди зайти в аудиторию. Он стоял, уткнувшись в свою тетрадку, и, потирая нос, продолжил: – У неё и в первый раз лишь единицы курсовые сдали.
– Да, – согласился собеседник. – А эти формулы и расчёты! Жесть их запомнить, мать их ёб! Через день забуду!
А Костя снова торчал на пожарной лестничной клетке и смотрел в коридор сквозь щёлку. Он им не завидовал. Старая карга Шемиган! Ему удалось сдать зачёт с первой попытки. Потом курсовую по анализу макроэкономики. Тогда он был одним из немногих, год назад. Он не просто писал лекции, а читал их, запоминал и понимал. Если бы не смерть Олега, он бы сейчас мог зарабатывать. Давал бы платные консультации, занимался репетиторством. Но они точно знают, что он причастен к гибели Олега и его ищут, и они точно сдадут его. Может не сразу, но потом проговорятся, где искать. Нет, нифига! Нужно ещё подождать. Позвонить бы маме, телефон был на стене около стола Солидола. Точно, позвонить и сказать, что всё в порядке. Нет, что он жив. Эх, а ещё добраться бы до столовой и что-то поесть? Может, стоит? Наверно
