Рейз сплюнул ему под ноги:
— Бабы не дают, да, урод?
Тот рассмеялся:
— К стене его.
Рейз все же не выдержал, принялся вырываться, сквозь боль и затягивающую все перед глазами алым злобу.
Но ублюдок был прав, сил не оставалось. Все ушли на то, чтобы вытерпеть боль. Чтобы сдержаться.
И внутри, противным тонким голоском ныла трусливая, недостойная настоящего мужика часть, которая безмозгло и тупо надеялась: только бы отрубиться. Не чувствовать и не осознавать.
Не знать, что будет дальше.
С Рейза сдернули одежду, свалили неопрятной кучей лохмотьев в углу.
Руки — грубые, от которых тошнота подкатывала к горлу — распластали Рейза у стены. Дернули ноги в стороны.
Сзади прижался кто-то из этих уродов, ткнулся членом между ног, и Рейз взвыл, рванулся с новыми силами прочь.
Его удержали.
Кто-то снова рассмеялся.
Рейз зажмурился, и сказал себе: это не важно. Это не со мной.
Пусть делают, что хотят.
Это не помогало.
Ничто не помогало, и какой-то урод терся о него, тяжело дышал, дыхание опаляло кожу.
— Давай, ты его сзади, а я вставлю в рот.
— Не откусит?
— Не сможет, главное держать правильно.
Их мерзость будто просачивалась в него, пачкала изнутри, хотя они и не делали еще ничего. Просто были уродами, которых Рейз бы убил.
Которых зря не убил, когда мог.
А потом — Рейз не заметил, не услышал, как скрипнула дверь открываясь и закрываясь, просто голос Вейна прозвучал совсем рядом:
— Похоже, я вовремя.
Рейз повернул голову на звук, но увидел только силуэт в тусклом свете старого чародейского светильника.
— Очень удачно для тебя, — продолжил Вейн. — Я не дам этим господам, хм, кончить начатое. Если ты, конечно, согласен поговорить. А если нет, я уйду, и они продолжат.
Рейз не хотел с ним разговаривать, но ему нужна была отсрочка. Мгновение, не больше, перевести дух, собраться с силами. Справиться с мерзким, ледяным чувством страха:
— Чего ты хочешь?
— Да так, мелочь. Хочу, чтобы ты признался. Просто скажи, что яд для поединка тебе дала хозяйка.
Глава 31
***
— Я не могу врать судье, — осторожно, взвешивая каждое слово и отчетливо ощущая крепкую хватку чужих рук, ответил Рейз. Не прямой отказ, но и не согласие.
Уроды-дознаватели втискивали его в стену, держали грубо и крепко. Умело. Исходящий от них запах — металлический, отчетливо напоминавший запах застарелой крови — забивался внутрь.
— Разве? — Вейн подошел ближе, сделал знак рукой, и хватка на руках Рейза ослабла. Он бы мог действовать.
Ударить, убить — не Вейна, одного из этих уродов, которые хотели…
Вейн наверняка на это и рассчитывал.
— Судья может позвать мага.
— О да, проверить, не врет ли виновный, — Вейн положил руку Рейзу на шею сзади, погладил, будто зверя успокаивал. — На твое счастье, ритуал слишком опасен, его редко используют. А ты ведь теперь аристократ, родственник самого Каро. Член семьи Байрнс, муж жрицы и гладиатор с Арены. Как ни посмотри, ты очень всем ценен. Тобой не станут рисковать.
Рейз не сдержался, дернулся:
— Каро станет. Он сделает все, чтобы тебя подловить.
Вейн провел рукой вниз, вдоль позвоночника. Задержался пальцами у ложбинки между ягодиц:
— Но это все будет не сейчас, верно? Сейчас у тебя совсем иные проблемы.
Рейз дернулся снова.
Ублюдки, которые над ним издевались, лапали грубо, следили, чтобы не оставлять лишних следов, но им нравилось делать больно. И против них Рейз мог сопротивляться. Вырываться, орать, хотя это и было бесполезно.
Вейн будто высасывал из него силы.
И Рейз ненавидел себя за отравленные, мелочные мысли: что можно уступить. Он ведь и так многое сделал для Силаны. Она поймет, она всегда все понимала.
Рейза едва не стошнило. Не от Вейна и не от его ручных уродов, не от того, что они собирались делать.
Он только в тот момент понял, что может замарать сам себя так, как и не снилось этим выродкам.
И вот это было бы по-настоящему мерзко.
Силана такого не заслуживала.
— Герой, — мягко, издевательски протянул Вейн. — Настоящий боец. Что подумают в твоей школе, когда узнают, что здесь ты был просто дыркой? Шлюхой на один раз, куском мяса, чтобы поразвлечься.
Он наклонился еще ниже, и шепнул Рейзу на ухо:
— Так легко рисковать жизнью, верно. Или здоровьем. Можно гордиться своей жертвой, носить ее как знак отличия. Но сейчас ведь все иначе, верно? После такого не получится любоваться собой в зеркало. Наши друзья пустят тебя по кругу, отымеют во все дыры, и ты больше никогда не сможешь чувствовать себя полноценным мужиком. А ведь это так важно, для тебя это важнее всего на свете.
Рейз ударил головой назад, резко и с наслаждением представляя, как сломает ублюдку нос. Промахнулся.
Вейн рассмеялся и отступил назад:
— Твоя ручная хозяйка этого не стоит. Ты знаешь ее совсем недолго, из-за нее на тебя постоянно валятся несчастья. Все, что ты был ей должен, ты уже отдал, ведь так?
Он будто читал Рейза и те отравленные сомнения, за которые было так отчаянно стыдно.
Вейн ошибался только в одном.
Рейз не мог уступить — не этой мерзкой, трусливой части внутри себя, которую ненавидел. Не хотел предавать — не только Силану, себя самого.
— Я знаю, ты хочешь тянуть время. Делать вид, что готов согласиться, а потом сомневаться снова, — Вейн рассмеялся, надавил пальцами и кончики прошлись по ложбинке между ягодиц. До тошноты унизительно. — Это было бы забавно. Я бы мог с тобой поиграть, если бы не спешил так сильно. Поэтому мы поступим проще. Я принес с собой твое признание. Тщательно записанное и очень подробное. Ты подпишешь его, и тебя оставят в покое. Или нет, и ты на личном опыте узнаешь, как щедро этих господ одарила природа. Выбирай. У тебя есть десять счетов.
Рейз зажмурился.
Смешок одного из уродов полоснул будто плетью по спине.
— Десять, — в голосе Вейна слышалась улыбка.
Рейз чувствовал, как сильнее заколотилось сердце.
И какая-то почти детская, наивная часть не хотела верить, что это все взаправду.
— Девять.
Вейн гладил его, дразнящими, ледяными прикосновениями, и Рейза будто парализовывало всякий раз.
— Восемь. А знаешь, твоя жертва может оказаться совсем напрасной.
Рейз молчал.
Хотел бы съязвить, но за шумом в ушах едва слышал собственные мысли. И отчетливо чувствовал, как не терпится уродам, которые его держали.
— Семь.
— Шесть.
— Пять. Когда я скажу милой Силане, что с тобой сделали… Хм, что же она сделает? Удержит ли пламя в узде?
Рейз стискивал зубы и уговаривал себя: молчи. Не отвечай ему, не давай слабину. Только не сейчас, ему этого и надо.
— Четыре. Она ведь очень дорожит тобой.
— Три, — потом Вейн фыркнул. — Нет? Ну как хочешь. Господа, приступайте.
Это едва не сработало: Рейз чуть не рванулся за ним, остановить, сказать…
