Они оказались очень близко, ее легкое дыхание щекотало его ключицы. Рейз застыл, не зная что делать.
Силана тоже замерла. Нужно было сказать что-нибудь, но они оба молчали. И ведь поздно было смущаться — Силана все уже видела, рассмотрела Рейза в подробностях у Орама. Но тогда она смотрела на него как на предмет, на инструмент. А теперь как на человека.
Как на мужчину.
А он всегда, с самой первой встречи видел в ней женщину — не хозяйку, не жрицу. Женщину, которую хотел подмять под себя, которую хотел трахать, целовать, стоны которой послушал бы как музыку.
— Пропустите меня, пожалуйста, — тихо попросила она.
— Не могу, — почему-то тоже шепотом отозвался он. — Я все время тебя упускаю.
Он шагнул вперед, думал, что она отступит, но Силана осталась на месте.
Ее тело — тонкое, мягкое — прижалось к его. Ткань платья обожгла кожу.
— Прикажи мне, — предложил он. — Скажи, что не хочешь. Что я не имею права.
Он отпустил одежду, прижал Силану к себе плотнее. Она напряглась.
— Скажи, я отпущу тебя в любой момент. Даю слово.
Он наклонился, медленно, давая ей время, ожидая, что она отвернется, что откажет.
Силана прикрыла глаза.
— Ты красивая, — шепнул он. — Ты такая красивая.
Он видел ее разной. Смущенной и неуверенной девчонкой, которой искренне захотел помочь, хозяйкой на Арене, жрицей Майенн, способной на чудо, видел ее во время молитвы и видел ее усталой. И теперь все эти кусочки-воспоминания, как фрагменты сложились в нечто единое, цельное.
Красивое.
Силана вздрогнула, тихо отозвалась:
— Вы говорили мне, я пахну дымом.
— Мне нравится, — он коснулся губами ее лба. Легко, успокаивающе, и только потом поцеловал в губы.
Развернулся, прижал Силану к двери — втиснул своим телом, и вложил в поцелуй все, что так хотелось. Голод, и желание обладать, и злость на то, что все получалось не так и не правильно, и благодарность, и нежность.
Он никогда не задумывался об этом раньше — о том, сколько всего к ней испытывал. Похоть, и жажду защищать и желание быть для нее лучшим.
Она ответила на поцелуй, застонала, и Рейз проглотил звук, просмаковал. Это было здорово — отбросить все запреты, все наносное и ненужное и просто наслаждаться. Не позволяя очнуться ни ей, ни себе.
Рейз трогал ее, запоминая руками, всем телом, вдыхал запах, ловил выдохи Силаны — он хотел впитать ее, присвоить себе. Он целовал ее пока хватало дыхания и еще чуть дольше. Думал, она отстранится первая.
Силана до него не дотрагивалась, только напряглась, когда Рейз потянул вверх ее платье. Он почувствовал, убрал руку, снова коснулся губами лба, пытаясь отдышаться. Снова давая ей выбор, и надеясь, что она не оттолкнет.
Она молчала. Не отталкивала его, стояла прижимаясь спиной к двери.
Рейз перебирал мысленно фразы — что сказать, чтобы она не сбежала — но все, что приходило в голову, казалось глупым и неловким. То похабным, то слишком пафосным.
— Не сбегай, — попросил он.
Она напряглась сильнее, отвернула голову в сторону, открывая шею. До боли хотелось прижаться к коже губами, почувствовать пульс на языке.
— Мне надо идти, а вам надо мыться, — она говорила тихо, хрипло. — Пропустите меня, вы обещали.
Рейз выдохнул, проглотил злость и разочарование, которое вызывали ее слова и отступил на шаг:
— Обещал. Если хочешь идти — иди.
Силана взялась за ручку двери, замерла на мгновение:
— Не делайте так больше, пожалуйста. Я уже просила вас, пусть все остается как раньше.
— Ты можешь хотя бы объяснить мне почему? По-человечески, не рассказывая о том, что я всего-лишь гладиатор и нам еще выступать на Арене.
Она не оборачивалась, стояла замерев, не открывая двери. И когда заговорила, голос прозвучал спокойно, бесстрастно, очень тихо. Если бы Рейз не стоял так близко, он бы не расслышал.
— Я сломана. Сломана и по-настоящему уродлива. Вы смотрите на мое лицо и мое тело, не знаю почему, но наверное, они вам нравятся. Я вижу только то, что я сделала. Иногда мне невыносимо даже просто дышать. Мне кажется, я запачкаю, я сломаю, я уничтожу все, до чего дотронусь.
Он вспомнил, как она рассказывала о матери. О том, что не успела.
И не знал, как объяснить ей, что она не права.
— Мне нечего вам дать, Рейз, простите, — сказала она, открыла дверь и вышла, аккуратно притворив ее за собой.
Он остался стоять тупо пялясь на изогнутую металлическую ручку.
***
Когда Рейз выбрался из ванной и спустился вниз, Лиам сидел в гостиной, как у себя дома, и рассказывал скату о том, что Орам мудак.
— О, привет, папаша! А я думал уже ты весь день продрыхнешь и снова будешь бесполезным.
Рейз видел его почти каждый день в школе и старательно игнорировал, но там были наставники, Орам и бесконечные упражнения одно за другим.
В гостиной отвлечься было не на что. Разве что тоже разговаривать со скатом.
— Где Силана? — спросил Рейз, не собираясь обсуждать собственную полезность. Тем более, что спорить было не с чем, всю последнюю неделю он даже еды не погрел ни разу.
Лиам неопределенно пожал плечами:
— Цветы поливает, кажется.
— У нас есть цветы?
— Я принес.
Рейз смерил его внимательным взглядом:
— А вещи свои ты случайно не принес, пока меня не было?
С пацана бы сталось, тот явно делал все, чтобы поселиться у Силаны.
Лиам фыркнул:
— Не бойся, пока нет. Тетенька против, хочет, чтобы я оставался у нее.
Рейз мысленно от души поблагодарил Илану Серн.
— Силане просто тяжело здесь одной, — Лиам хозяйским жестом погладил ската, и тот что-то одобрительно заворковал — звук был как смесь свиста и птичьего курлыканья. — Вот я и помогаю. Ралу лучше, всем лучше. Мне здесь нравится, уютно и на мозги никто не капает. А если захочу потренироваться, я принес тренировочные мечи, всегда могу в гостиной упражнения поделать или на воздушный причал подняться. Я намекнул Силане, чтобы она променяла тебя на меня, но она почему-то отказалась. Может, из жалости?
Рейз мысленно считал до десяти и обратно, и уговаривал себя держаться. Хотя не вестись на провокацию было тяжело.
— Наверное, ты достал ее за эти дни, — процедил он сквозь зубы, и поймал себя на мысли: как глупо было на такое реагировать. Ревновать к пацану тем более. — Тебе не светит меня заменить. Рожей не вышел.
Потом он вспомнил, как она отвечала на поцелуи, и как ненавидела себя после, и помрачнел. Перестал выделываться и попросил по-человечески:
— Не доводи ее. Ей и так тяжело.
— Не учи ученого, — Лиам насупился. — Я, в отличие от тебя, каждый день рядом с ней был. Знаю, что ей тяжело.
Он, кажется, собирался добавить что-то еще, но замер, повернул голову в сторону дверного проема. Рейз прислушался, но ничего не услышал поначалу, и только потом — тихие, легкие шаги.
Силана зашла, держа
