Силана переоделась в рубашку, аккуратно повесила платье на спинку кресла:
— Почему? Вы можете выбрать другую женщину. Красивую, любящую, ласковую.
— Мог бы, — не стал спорить он. — Вот только тянет меня не к какой-то «другой» женщине, а именно к тебе.
Она одернула подол рубашки — тот доходил ей до середины бедра, поправила манжеты:
— Вы можете оборачиваться.
Он повернулся, задержался взглядом на груди Силаны, сглотнул тяжело:
— Знаешь, тебе лучше забраться под одеяло.
Наверное, ткань просвечивала. Силана легла в кровать, укрылась, чтобы не смущать его и не смущаться самой.
Рейз стянул собственную рубашку через голову, потянулся к ремню.
— Я отвернусь, — предложила она.
— Не нужно. Мне нравится, когда ты на меня смотришь. Тем более, — он фыркнул, хмуро и невесело. — Ты и так уже все видела.
Она смотрела на него и чувствовала себя воровкой:
— У вас очень красивое тело.
— Я, наверное, не первый мужик, которого ты увидела голым.
— Тогда все было совсем иначе.
Бесконечные усталость, равнодушие и ужас, которым жили и дышали они все, и упрямое желание идти вперед. Шаг за шагом до самого конца.
И бесконечные раненые, которые были для нее просто телами. В одежде или без.
Рейз достал что-то белое из сумки в углу, помедлил, прежде, чем надеть:
— Обещаешь не смеяться? Я ее обычно не ношу. Просто ребята из школы подарили. Решили поиздеваться.
Он на удивление нелепо смотрелся в ночной рубашке. Не хватало только чепца.
Силана против воли почувствовала, что улыбается. Краешек татуировки выглядывал из ворота, и выглядел почти трогательно.
— Ладно, хорошо, — Рейз фыркнул. — Можешь смеяться, если хочется. Я пойму.
Он погасил чародейский светильник, подошел к кровати и помедлил, прежде, чем лечь.
Силана передвинулась, и Рейз притянул ее к себе обратно:
— Тише, свалишься. Кровать не настолько большая.
От его кожи исходил жар, как от огня. Хотелось прижиматься всем телом.
Хотелось целовать кожу, коснуться татуировки. От одной мысли сладко ныло внутри.
Силана прикрыла глаза, сделала долгий вдох, чтобы успокоиться и отвернулась.
— Спокойной ночи, Рейз.
Он зарылся лицом в ее волосы, прижался сзади всем телом и ответил:
— Спи, Силана. Здесь тебя никто не тронет.
---------------------
Спасибо за то, что читаете) Я буду рада, если вы поставите лайк и оставите отзыв)
Глава 11
***
Рейз так и не уснул в ту ночь. Знал и понимал, что на утренней тренировке это выйдет ему боком, и все равно заставлял себя бодрствовать. Смотрел на Силану, думал о войне и о том, что сам откупился. Остался в городе, пока солдаты умирали.
Пока Силана убивала и рисковала собой. Пока сжигала людей заживо.
Если б его спросили еще несколько часов назад, он бы не поверил, что она на это способна. Да и сейчас не представлял ее убийцей.
Она защищала даже ублюдка, который на нее напал.
И во сне казалась намного моложе, мягче. Легко было представить, что она вот-вот откроет глаза, улыбнется.
Жаль, что Силана так редко это делала. Ей шло.
Рейз заставлял себя думать о чем угодно, кроме того, что она голая под его рубашкой. Нельзя было позволять себе лишнее. Он обещал и раз за разом напоминал себе: терпи. Ты же слово дал. Ты же не безмозглый кобель, можешь подождать до утра.
Потом пофантазируешь о ней, правая рука не отсохнет.
Спасало это слабо, Рейз чувствовал себя неловко, и лежал так, чтобы не прижиматься к Силане слишком тесно. Несколько раз она принималась ворочаться, тихо бормотала что-то себе под нос — слов было не разобрать, но один раз, кажется, прозвучало что-то на аравинском.
Один раз Рейз услышал неожиданно отчетливо: пепел.
Почему-то это слово прошлось холодком вдоль позвоночника.
Один раз, посреди ночи, Силана проснулась с криком, дернулась, едва не свалившись с кровати. Рейз удержал, а потом долго гладил ее по волосам и по плечам.
Боялся, что Силана захочет уйти к себе, но она молчала, уткнувшись лбом ему в плечо, и сказала только:
— Видите. Я по-настоящему сломана.
— Спи, — ответил ей он. — Завтра станет немного легче. Я обещаю.
Он даже сам не понимал, зачем сказал ей это, потому что ничего от него не зависело. И все, что Рейз мог Силане дать, она бы не приняла.
Часы летели как мгновения, время от времени Рейз бросал взгляд в окно, на свет Чародейской Башни, и всякий раз удивлялся — неужели уже синий час. Только же был белый.
Под утро пошел снег — огромными, пушистыми хлопьями, как раз такой, какой Рейз любил в детстве.
Силана проснулась снова, напряглась и расслабилась, наверное, вспомнив, где она и с кем.
— Еще рано, — сказал он ей. — Даже не рассвело пока.
— Вы не спите. Я мешаю вам?
— Неа, — он фыркнул, кривовато усмехнулся и соврал. — Я спал. Отлично, к слову выспался. Просто привык за неделю вставать рано.
Хотелось уткнуться лицом ей в волосы, вдохнуть поглубже дымный, горьковатый запах.
— Я знаю, что это неправда, — тихо отозвалась она и не отстранилась, наоборот придвинулась вплотную, провела руками по груди Рейза ниже. — Я хочу отблагодарить вас.
Рейз отодвинулся, мысленно проклиная себя.
— Не надо. Я тебя не для благодарности позвал. Ты ничего мне не должна.
Хотя больше всего на свете хотелось подмять ее под себя и получить все, что она предлагала.
— Не хотите, — она отодвинулась, отвернулась. И голос у Силаны звучал тихо и твердо. — Я понимаю.
Вот же дурочка упрямая.
— Ничего ты не понимаешь. Можно подумать, мне этого хватит.
— Знаете, иногда я представляю женщину, которая могла бы сделать вас счастливым. Она стоит у меня перед глазами, как живая. А вы смотрите на меня, и мне так за себя стыдно. Я почти ничего не могу вам дать. Но это — могу.
Он сделал глубокий вдох, выдохнул, рассмеялся, но смех вышел невеселым:
— И как ты себе это представляешь? Ты «отблагодаришь» меня один раз, а потом я до самого конца нашего контракта буду думать о тебе и хотеть еще. Я и без того слишком сильно привязался.
Она повернулась к нему снова, кивнула, словно принимала его слова, и предложила:
— Если дело только в этом, я буду благодарить вас каждый раз, как захотите.
Он вздрогнул, настолько не ожидал этого услышать, нахмурился:
— Ты хоть понимаешь, что предлагаешь?
И понимала ли она, чего ему стоило отказываться?
— Да, — тихо отозвалась она. — Я буду целовать вас. Я доставлю вам удовольствие, — потом она помедлила и добавила еще тише. — У меня только одно условие.
Она придвинулась вплотную, подалась ближе, и Рейз прикрыл глаза, выдохнул сквозь зубы.
Нужно было уйти. Прямо сейчас, пока он еще мог это сделать.
— Какое условие?
— Вы не станете до меня дотрагиваться.
Он мог бы ответить, что не понимает. Вот только впервые, наверное, Рейз понимал Силану прекрасно. Она хотела отблагодарить, доставить удовольствие. И остаться в стороне, не чувствовать ничего самой, не подпустить ближе. Этакая односторонняя близость.
Нужно было отказаться.
— Я все время думаю о том, сколько всего в своей жизни уничтожила, сколько всего сожгла и сломала.
