– Сандро! – кричит Ника. – Сандро!
Марина этого не слышит – она бежит по коридору, вспоминая схему расположения камер, где крестиком помечена одна, та самая, где Гоша. Она бежит и едва не проскакивает нужный поворот – но нет, вот же он, правильно!
– Гоша, ты здесь?
И из соседней двери, совсем не той, к которой бежала, слышит:
– Марина? Ты?
– Да! – отвечает она и командует: – Отойди от двери, мы сейчас ее взорвем!
И сама радуется, какой у нее строгий, решительный, уверенный голос, как у настоящего командира, – но тут же горячим огнем обжигает лицо: двое охранников бегут по коридору, стреляя на ходу. По счастью, не слишком метко, и Чезаре успевает снять их одного за другим еще до того, как новый взрыв разносит бронированную дверь.
Марина на мгновение глохнет, а потом сквозь сизый кислый дым видит, как из раскуроченной двери появляется Гоша, бледный, исхудавший, но все-таки – с улыбкой на перепачканном лице.
– Марина, – говорит он, – вы нашли меня, да?
7Потом они мчатся сквозь ночь на угнанных армейских грузовиках, все вчетвером – обнявшись в кузове, брезентовый полог хлопает на ветру, урчит мотор, и Марине кажется, что Ника целует Гошу, а может, только кажется, а если даже и целует – ну и что? Они не виделись неведомо сколько и, в конце концов, только что его спасли.
– Ну что, дурак, доволен теперь? – Лёва пихает Гошу в бок. – Что нам ничего не сказал, один поперся? В героя решил поиграть?
– Ну, дурак, да, – соглашается Гоша, – но вы бы меня не отпустили. А я вроде как Нику хотел прикрыть.
– Не фиг меня прикрывать, – смеется Ника. – С вами, героями, всегда так: сначала прикрываете, а потом вас же и спасай.
Грузовик останавливается, они выпрыгивают из кузова. Песок мягко пружинит под ногами, в темноте шумят невидимые морские волны. В свете фар – бесконечный пляж, в темном небе сияет опрокинутый узкий серп луны.
Вчетвером, прижавшись друг к другу, они стоят над прибоем. Ника то и дело касается Гошиной руки – не то гладит, не то проверяет: Гоша в самом деле тут, в самом деле вернулся к ним?
Волны океана бросаются на песок – и их мерный шум напоминает о литорали Белого моря, о первом путешествии и первой победе.
Мы уже почти взрослые, думает Лёва. Почти взрослые, но здесь, в темноте, за час до рассвета, взявшись за руки, мы можем на миг вернуться назад, в то невинное время, когда еще не встретили Майка, не увидели Арда Алурина, не приняли первый в своей жизни настоящий бой… когда мы еще были детьми.
Новый грузовик въезжает на пляж, в свете фар Лёва смотрит в лица друзей – и на секунду они превращаются в прежних мальчиков и девочек.
Из грузовика спрыгивает Майк.
– Привет, чуваки! – кричит он. – Дело выгорело, а?
И тут Лёва вспоминает, что Сандро больше с ними нет.
Солнечные лучи косо расчерчивают влажный душный воздух. Над головой – переплетенные ветви, путаница лиан и листьев, все оттенки зеленого… только разноцветные пятна попугаев скользят по зелени, щелкают клювами, пронзительно галдят. Чезаре стоит перед грубо сбитым столом. Косички распущены, спускаются на широкие плечи, лицо торжественно и серьезно. Одну за другой он зажигает свечи на столе.
– Мы прощаемся с нашими друзьями, погибшими ночью, – говорит он. – Мы не смогли увезти их тела, но по нашей традиции мы вспомним их, зажигая поминальные свечи.
Чезаре одно за другим называет имена, и Лёве это кажется немного глупым: разве, зажигая свечу и называя имя, можно попрощаться с человеком? Впрочем, они же все равно уже были мертвые – и Лёва думает, что там, в Заграничье Живых, он бы не поверил, что будет когда-либо хоронить погибших мертвых.
Чезаре зажигает последнюю свечу, говорит: «Алессандро Фернандес» – и Лёва вспоминает тарелки с дымящейся фасолью, сенёру Фернандес, трех братьев и двух сестер Сандро, грохот вью-ёркской подземки, разговор в пыльном дворе…
Сандро так и не стал взрослым, так и ушел мальчишка мальчишкой. Что он там сказал Нике? Что-то про джетов и еще…
«Только не говорите маме». Эту просьбу легко выполнить – вряд ли они снова увидят сенёру Фернандес. Разве что Майк, когда вернется домой…
Семнадцать трепещущих огоньков на столе, суровые гирельеры молча стоят вокруг – а затем налетает ветер и задувает свечи.
– Пусть они найдут дорогу по ту сторону любой Границы, – произносит Чезаре, – а мы их никогда не забудем. Вива либерта!
– Вива либерта! – откликаются люди.
А может быть, думает Лёва, в мир дважды мертвых Сандро все-таки придет взрослым? Может, будет отцом какому-нибудь мальчишке, такому же, каким он сам был здесь, и получится, что не зря он все-таки старался?..
– Спасибо, что помогли, – говорит Марина.
Чезаре курит, прислонившись к нагретому боку грузовика.
– Мы всегда рады помочь живым, – отвечает он. – Они много делают для нашей борьбы.
Не видел здесь ни одного живого, думает Лёва. Впрочем, как бы я определил? А может, в самом деле не видел – может, они приходят по ночам, тайком. Шаманы или даже легендарные диверсанты, воины-тезеи пересекают Границу, чтобы… чтобы что?.. чтобы много сделать для их борьбы?
Чезаре бросает окурок на песок, вдавливает носком ботинка из сыромятной кожи. Как Марина смотрит на Чезаре! Примерно так же, как Майк – на Марину. Конечно, Чезаре – сильный, красивый, мускулистый… Лёве никогда таким не быть, ни здесь, ни по ту сторону Границы.
Они совсем не похожи, хотя оба и носят очки.
Наверно, я просто ревную, думает Лёва. Чезаре – отличный парень. И помог нам освободить Гошу. Мне тоже надо поблагодарить его – тем более, скоро уже расставаться.
– Как вы нас отправите назад? – спрашивает Лёва.
Знаменитый гирельер улыбается:
– Проще простого. У нас есть все, что нужно для Перехода.
Ну да, можно было догадаться: то, что работает по ту сторону Границы, работает и по эту. Все знакомо: пятиконечная звезда в круге, магнитная свеча в центре, пятеро держатся за руки.
– Опять в промежуточные миры? – спрашивает Ника, и Лёве кажется, что голос у нее дрожит.
– Нет, – отвечает Чезаре, – вас должно доставить сразу в Заграничье… к живым.
– А Майк? – спрашивает Марина. – Что он там будет делать?
– Нет, нет, не волнуйся, – объясняет Чезаре, – каждый попадает к себе. Вы четверо – к живым, а Майк – в свой «пузырь», в свою область.
Это нелогично, думает Лёва. Если мы отправляемся впятером, наверное, и прибудем на место впятером… Хотя в промежуточных мирах мы разделились – видимо, и здесь сможем разделиться… Но почему – только Майк?..
– Давайте прощаться, – говорит Марина и протягивает руку Чезаре.
– Да, – говорит Майк, – давайте прощаться. Может, свидимся когда-нибудь…
Голос у него какой-то неуверенный. Ну да, если снова встретимся, мы будем уже совсем взрослые, а он по-прежнему четырнадцатилетний мальчишка.
Лёва тоже пожимает руку Чезаре, хлопает Майка по спине, а потом они становятся в круг, вспыхивает магнитная свеча, и затем свет тускнеет
