Живые и взрослые (сборник)

в голове все книжки перемешались от Лёвиных рассказов.

Я хотела быть мальчиком, потому что считала, что мальчики умные. Мама и папа до сих пор так говорят: Лёва у нас умный, а Шурка – красивая.

Я слушала и думала: зачем мне быть красивой? Красивой быть совсем неинтересно. Лучше быть умной. Вовсе не потому, что умные получают пятерки, – я тоже всегда получала пятерки, – а потому что умному не бывает скучно. Если ты умный, всегда можешь думать какую-нибудь мысль, даже если ты дома один и тебе немножко страшно. А если ты красивая – что ты будешь делать? Любоваться на себя в зеркало? Тоже мне, развлечение!

Я сказала, что Лёва умный, потому что прочитал много книжек, но, конечно, не только поэтому. Одних книжек недостаточно, чтобы быть умным. Например, папа объяснил однажды, что умный отличается от дурака тем, что знает, когда нужно промолчать.

И хотя Лёва умный, вот с этим у него не очень: он страшный болтун.

Наверно, очень трудно быть одновременно умным и болтуном, но у Лёвы получается. У него вообще все получается.

А сейчас я должна сознаться: я вам соврала, когда сказала, что у меня всегда пятерки. Бывали и четверки, и даже тройки. В третьем классе я однажды схлопотала «пару»! Правда, это была ненастоящая двойка: я тетрадку дома забыла, вот и всё. Но я думаю, лучше все-таки сказать как есть, а не врать.

Я знаю, если человек врет, это рано или поздно становится всем известно, и ему от этого делается очень стыдно. А я не люблю, когда мне стыдно, – потому что я от стыда краснею. Вы видели, как краснеют рыжие девочки? Если да, вы поймете, почему я не хочу врать.

Кстати, рыжие мальчики краснеют точно так же – и поэтому Лёва никогда не может мне соврать, даже если очень хочет.

Вот сегодня я спросила, как поживает Марина Петрова, а он ответил, что нормально поживает, и сразу покраснел.

Марина – это Лёвина одноклассница. Они с первого класса в одну школу ходили, а в этом году Лёва поступил в лучшую на свете математическую школу, и теперь они с Мариной совсем не видятся.

Мне Марина очень нравится. Во-первых, она красивая – хотя про нее никто никогда этого не говорит. Я думаю, это очень здоровско – быть такой красивой, чтобы об этом даже не хотелось говорить. Во-вторых, она настоящий друг, а я думаю, что быть настоящим другом еще важнее, чем быть умным. Потому что если ты настоящий друг, то, когда тебе станет скучно, всегда можешь позвать своих друзей, и они к тебе придут.

Во втором классе меня побили старшие мальчишки из «пятнашки», то есть из пятнадцатой школы-интерната. Я домой возвращалась, а они на меня напали. Лёва попытался заступиться, но они и его побили – я думаю, потому что их было много, а он один.

И когда Марина об этом узнала, она заманила их в ловушку, и вон там-то им и надавали!

Это длинная история, я ее расскажу как-нибудь в другой раз. А вспомнила я об этом, когда сказала, что Марина – настоящий друг.

Я бы хотела с ней дружить, но, наверное, я для нее слишком маленькая, на целых пять лет младше.

Но все равно: пусть я и не могу дружить с Мариной, она мне очень нравится.

Только из-за Марины я согласилась и дальше быть девочкой – вот как она мне нравится!

Я думаю, она и Лёве нравится. Поэтому он и покраснел, когда я про нее спросила. Я об этом не стала ему говорить, я ведь стараюсь быть умной и слежу, когда нужно промолчать.

Я уже сказала, что когда мама с папой говорили: Лёва у нас умный, а Шурка – красивая, я переживала и хотела стать умной. А сейчас подумала: может, все эти годы Лёва, наоборот, хотел быть красивым?

Мне кажется, это очень умная мысль, и здорово, что она пришла мне в голову. А еще я подумала, что эту мысль Лёве тоже не надо говорить, так что теперь у меня целых две мысли, которых я не скажу моему старшему брату.

Наверное, это значит, что я становлюсь все умней и умней.

Но потом я подумала: а вдруг мы с Лёвой оба станем такие умные, что вообще не будем разговаривать?

Я так испугалась, что тут же сказала Лёве: я думаю, ты в Марину влюбился! – а потом побежала прятаться в ванной, потому что это единственная комната в доме, которая запирается.

Конечно, Лёва рванул за мной, но не догнал: я ведь не только умная и красивая, но еще и очень быстрая!

Часть вторая

Тучи ходят хмуро

1

Инструктаж был кратким – ему ведь сразу сказали: Мы и так потеряли слишком много времени. И вот кругом тьма, липкая, скользкая тьма, словно движешься по какому-то черному тоннелю. Впрочем, ничего не видно, и, может, это вовсе не тоннель, а, скажем, огромный зал, и тебя несет, как сухой лист ветром.

Вот только никакого ветра нет – Гоша сам не знает, что за сила тащит его в темноте. Наверное, то же чувствовал Майк, когда мы его вызывали, думает он.

Скорость все выше, аж дух захватывает, Гоша понимает, что это никакой не тоннель, кругом бесконечная пустота, и он в нее проваливается, и она проглатывает его…

Вот он какой, Переход. Теперь ясно, почему мертвые ничего не помнят о жизни: пустота растворяет их и собирает заново уже по ту сторону Границы.

Но Гоша еще не уходит, нет – он только переходит в Заграничье, он не должен ничего забыть, он все запомнит. У него задание, он должен справиться.

И Гоша начинает вспоминать – с самого начала разговора, с того момента, когда услышал: мы отправим тебя в Заграничье, – услышал и даже не поверил своим ушам.

Ух ты! В Заграничье! Прямо сегодня! Как ученого шамана, как настоящего живого разведчика из кино!

– Ты должен найти Майка Алурина, – сказал ему Юрий Устинович. – Ты ведь с ним знаком?

Гоша неуверенно кивнул. Может, это ловушка? Откуда они знают о Майке? Неужели Марина рассказала своему дяде? Или кто-то из ребят проболтался?

– Не переживай, мы тебе скажем, где его найти, – улыбнулся Ищеев. – Это совсем простое задание.

– А дальше?

– Дальше ты найдешь его и уговоришь работать на нас. Завербуешь.

– Ух ты! – не удержался Гоша. – Как в кино!

– Да, – кивнул Юрий Устинович, – как в кино.

Аннабель, сообразил Гоша, вот кто мог расколоться! Про нее-то мы совсем забыли, а ведь она была с нами в том доме – видела Майка, видела, как погиб Ард Алурин. Конечно, она-то все и рассказала!

– Мы и так потеряли слишком много времени, – повторил Юрий Устинович. – Отправишься прямо сейчас.

В первую минуту, когда темная воронка засосала его, Гоша испугался, что все забудет. Но теперь он знает: он ничего не забыл, он