Челюсти звонко сомкнулись там, где мгновение назад была моя голова. Желание жить оказалось сильнее ступора, я успела откатиться в сторону. Тварь тоненько, противно взвизгнула. Чем она занята, доедает Нурия или бежит за мной, я не видела: было не до взглядов через плечо, ноги работали быстрее мозга. И понесли они меня к озеру, в которое я сиганула с берега рыбкой, не думая и не вспоминая о прежних опасениях.
Повезло хотя бы в том, что было не очень мелко, не приложилась о дно. Горячая вода обняла крепко, неприятно стиснула. Держала она отвратительно, но я все равно сделала несколько быстрых гребков. Хорошо, что умение плавать – раз и навсегда, его не забудешь. По-моему, последний раз я делала это лет двадцать назад.
Дыхание сбилось очень быстро. По лицу потек пот, и даже стимула в виде висящей на хвосте жуткой твари хватило метров на пятьдесят. Потом я замедлилась от усталости и одновременно достаточно пришла в себя, чтобы начать думать. Например, о том, что при скорости своего передвижения этот хищник давно должен был меня сожрать.
Только теперь я рискнула развернуться, зависнув на месте.
Не знаю, как эти существа относятся к воде: как аборигены или все же умеют плавать, как любое нормальное животное. И узнать мне пока, к счастью, не было суждено, потому что хищник увлекся более близкой добычей.
Прижавшегося к одной из колонн Нурия пытался защитить неизвестно откуда вывалившийся арений. Паук тыкал тварей лапами, те – отмахивались и явно стремились поймать лапы зубами. Хищников было уже трое, и блондину с пауком явно оставалось недолго.
Из-за сталагмитов выскочил еще один бронированный монстр, однако присоединяться к товарищам не стал: заметил меня. Подошел к воде, брезгливо потрогал лапой. Сделал несколько шагов в одну сторону, потом – в другую, продолжая неуверенно касаться воды.
За процессом я наблюдала пристально, напряженно ожидая развязки. Если оно все-таки поплывет…
Не поплыло. Разочарованно вякнуло и пошло к товарищам.
Арения завалили через пару секунд, но в этот момент к Нурию пришло подкрепление, и охота превратилась в большую свалку, где невозможно было разобрать, кто побеждает и сколько вообще участников в битве. Пауки тыкали лапами и плевались чем-то зеленым, но не походило, что это вещество вредит хищникам, броня надежно их защищала. И если бы кто-то спросил, в этой драке я бы поставила именно на них.
Понимая, что силы на исходе и даже наблюдение за происходящим со стороны скоро может стоить мне жизни, я огляделась в поисках спасения. Подходящим для этой роли оказался один из небольших островков, торчащих из озера, – не то нагромождение камней, не то сталагмиты, образовавшиеся еще тогда, когда озера здесь не было.
Доплыла до ближайшего на последнем издыхании. С трудом цепляясь за скользкий и мокрый камень, в два приема выбралась из воды. Сначала выбросилась животом вниз, некоторое время так повисела, отдуваясь и наслаждаясь свежим воздухом, который после горячей воды казался даже прохладным. Камень больно упирался в живот, но, несмотря на это, дышать стало легче. Потом приподнялась на дрожащих от усталости руках, вытянула себя на булыжник целиком и, чудом не сорвавшись обратно в воду, сумела сесть.
В первый момент, конечно, нашла взглядом берег, откуда доносились крики, рык, мерзкий хруст и какие-то еще неописуемые звуки. Первым, что увидела, был один из аборигенов, которого, держа его голову в пасти, бодро тащил куда-то удачливый хищник. К горлу подкатила тошнота, я поспешила отвернуться.
Подтянула ноги к себе, уткнулась лбом в колени и зажмурилась. А через пару мгновений попыталась ладонями зажать уши, потому что воображение очень живо дорисовывало картинку к отчетливо слышному визгу и чавканью.
Хорошая получилась прогулка, насыщенная…
Совесть даже не попыталась грызть меня за то, что я бросила аборигенов, начиная с Нурия, самостоятельно разбираться с тварями. Во-первых, я при всем желании не смогла бы им помочь, а во-вторых, если разбираться, блондин первый обо мне забыл.
Обвинять его я, конечно, не собиралась: растерялся, не ожидал нападения, а потом нас разбросало в разные стороны, и тем более стало не до того. Он ведь тоже оказался безоружным перед бронированным хищником и, если бы не своевременное появление арения, прожил бы очень недолго.
Но это я в мыслях могла себя убедить, логически. С эмоциями было сложнее, потому что…
Гаранину такие отговорки не требовались. Он защищал, не мешкая, рефлекторно, закрывая собой и, я готова была поручиться, не задумываясь, есть на нем броня или нет. Да, у него особая подготовка, и это стоит принимать во внимание, но Нурий вроде тоже не домосед-ботаник! В общем, после всего этого особенно противно и фальшиво выглядели рассуждения аборигенов о слиянии и ценности женщин. Полковник не говорил, он делал, и сейчас контраст между ним и местными оказался еще более отчетливым. Не в пользу последних.
Отсутствие рядом Захара вдруг стало ощущаться особенно остро и тоскливо. Все-таки я очень к нему привыкла за прошедшие дни. Привыкла, что именно рядом с полковником я в безопасности. Причем на этой планете, как показывала практика, можно было чувствовать себя спокойно только рядом с ним.
Попробовала вот выйти куда-то без Гаранина, доверилась местным. Теперь сижу посреди озера, трясусь от страха, мокрое платье противно облепило ноги. Одновременно и зябко, и душно, и по коже стекает противный липкий пот. Тело ломит, из-за скрюченной позы затекла спина, но нет никаких душевных сил распрямиться – страшно увидеть идущий на берегу пир. Отличный результат самодеятельности!
От приятного легкого опьянения, вызванного шуликом, не осталось и следа. Или пришло время похмелья?
Глубокий судорожный вздох обернулся жалким поскуливанием. Я сжала зубы и сильнее зажмурилась, чтобы не дать себе позорно разреветься. Хотелось, чтобы кто-нибудь пришел, взял на руки и унес куда-то в безопасное место. Причем кандидат на роль «кого-то» представлялся всего один. Жаль, что он точно не придет.
Не знаю, сколько я просидела так без движения, лелея свои страхи и обиду на весь мир. Наверное, все еще действовал шулик, потому что в обычном состоянии подобные эмоции мне не свойственны.
Или дело вовсе не в напитке, а в пережитом страхе? Пережитом в одиночестве, а не в надежной компании, когда есть, на кого отвлечься, и есть, кому поддержать.
От самокопания отвлек окрик.
– Василиса! Ты жива!
Я вскинулась, поморщившись от боли в затекшей шее, сощурилась на яркий свет, нашла взглядом Нурия на том берегу. Надо же, уцелел. Везучий какой!
Никаких эмоций по поводу блондина я уже не испытывала, выжил и выжил. Умиление и очарование его наивной непосредственностью сгинули, кажется, безвозвратно.
– Как ты туда забралась? – изумился абориген.
«Поляна битвы» имела такой вид, что всякое желание двигаться к берегу отпало, даже смотреть
