Не отвечая ничего Нурию, осторожно выпрямила ноги, разминая затекшие мышцы. Похлопала себя по бедрам, по икрам, немного посидела, ожидая, когда пройдет онемение в затекших конечностях. Потом осторожно сползла обратно в воду и медленно, размеренно поплыла к берегу. Вдох – выдох, вверх – вниз, вдох – выдох… Главное, не спешить и не отвлекаться на неприятные ощущения в теле. Течения нет, волн нет; доплыву, куда денусь!
Блондин опять попытался меня дозваться, походил вдоль берега – точно как одна из нападавших тварей. Потом сообразил наконец, что плыву я в другую сторону, и перестал кричать. Наконец-то. Сейчас ответить ему я не смогла бы, даже если бы очень хотела: не сбивать же из-за такой ерунды дыхание.
На сушу выползала на четвереньках, благо берег был пологий. К этому моменту Нурий уже успел примчаться на одном из арениев.
– Как хорошо, что ты цела! – обрадованно сообщил он. – Хорошо, что догадалась спрятаться в воде: брухи тяжелые, они сразу тонут, там было безопасно. Хочешь чего-нибудь? Пить?
– Отвези меня домой, – прохрипела в ответ.
Нурий заметно скис и умолк, но сейчас мне на его душевное состояние было плевать. Главное, что он послушно подсадил меня на спину паука, уселся сам, и членистоногое припустило к выходу, оставляя позади залитую кровью пещеру. Я сжалась в кресле, обхватила себя за плечи, опять закрыла глаза. После щелкающих в считаных сантиметрах от головы острых зубов высота уже не пугала.
Всю дорогу я продремала, порой вскидываясь от крупной дрожи: после купания и душной влажной пещеры в мокром платье в коридорах было откровенно холодно. Но обращаться к Нурию не стала, все равно не поможет. Главное, пусть домой отвезет, а там есть теплый душ и одеяло. Авось не подхвачу пневмонию после этой прогулки!
Грустный и задумчивый Нурий проводил меня до двери. Которую я захлопнула перед его носом, даже не попрощавшись. Нет, на аборигена я не обижалась, просто на вежливость не осталось ни моральных, ни физических сил.
А начбез действительно, к моему облегчению, нашелся дома. Он дремал, но на звук шагов сразу же вскинулся.
– Вась, ты… что с тобой?! – В голосе полковника явственно прозвучала тревога пополам с удивлением. Мужчина соскочил с кровати, на полпути к уборной перехватил меня за плечи. – Вася!
– Х-холодно, – ответила ему. Как раз в этот момент меня накрыло новой волной дрожи, поэтому говорить было особенно сложно.
Грязно матерясь себе под нос, Захар содрал с меня мокрое холодное платье. Причем «содрал» в буквальном смысле, я отчетливо слышала треск ткани. Потом подхватил на руки и потащил в вожделенный душ. За эти несколько секунд я постаралась прижаться к нему покрепче. Тут не до смущения: после стылых коридоров Гаранин казался горячим, и плевать на все остальное.
В душевую начбез ввалился со мной вместе, пустил горячую воду, так что я охнула и дернулась от неожиданности. Мужчина не позволил выскочить, удержал под потоками воды и принялся старательно растирать мне плечи и спину. За неимением мочалки – руками, но это было гораздо приятнее. Меня наконец перестало трясти, даже в голове немного прояснилось.
– У тебя штаны промокли, – заметила рассеянно.
– Как промокли, так и высохнут, – отмахнулся Гаранин. – Ты как? Лучше?
– Ага. Спасибо…
– Постой, я сейчас. – Начбез отступил на пару шагов, оставив меня приходить в себя под теплыми струями, взял большое мягкое полотнище, исполнявшее роль полотенца, расправил. – Иди сюда.
Я послушно шагнула к мужчине и оказалась укутана с ног до головы. Вытер меня Захар тоже сам, видимо не доверяя моим дрожащим – на этот раз от слабости – рукам. Опять завернул, поднял и вынес наружу.
Начинаю думать, что он идеален…
– Посиди, сейчас, – повторил, устроив меня на кровати. Я даже сумела улыбнуться этой команде.
Пока Гаранин менял штаны на сухие, я наконец-то сумела проявить самостоятельность. Немного выпуталась из полотенца, энергично растерла им лицо и голову, отчего волосы наверняка встали дыбом мелкими иголочками – они всегда так делают.
– Так, а теперь рассказывай, что стряслось.
Вернувшись, Захар взял с полки платье для меня и даже помог его надеть. Я не сопротивлялась, потому что слабость в перетруженных мышцах никуда не делась. Вместо этого начала обстоятельный рассказ о собственных приключениях.
– Знаешь, я вот сейчас подумала… – заметила, закончив. – А эти брухи, они чем-то внешне твою броню напоминают. Может, аборигены поэтому так нервно и напряженно на нее реагируют?
– Наверное. Ну, Вася!.. – выразительно хмыкнул Гаранин, качнув головой. Ничего больше не сказал, но как-то сразу стало понятно, что он думает об этом приключении.
– Поначалу все шло хорошо, – возразила я. – Кто мог знать, что эти твари нападут?
– Ты о них, надо полагать, не расспросила?
– Нет, я… не в том состоянии была, – признала нехотя. – Завтра узнаю. Кажется, Нурий чувствует себя виноватым, можно этим воспользоваться. А у тебя как день прошел?
– В сравнении с твоим – никак, – усмехнулся он. – Да и в остальном пока говорить не о чем.
– Может, это одних рук дело? Ну, взрыв и это нападение?
– Не говори ерунды. Это явно животные, хищники, а там были вполне разумные существа. Ну или, по крайней мере, звери с совсем другой линией поведения. Ты точно не помнишь, сколько среди трупов было нападающих и людей?
– Захар, если я сейчас не бьюсь в истерике, это совсем не значит, что я могла невозмутимо наблюдать, как бронированные твари жрут местных, – от воспоминаний аж передернуло.
– Ну мало ли! – Он выразительно развел руками. – Но не помнишь – значит, не помнишь, попробуй завтра хоть у Нурия спросить.
– Попробую, – эхом откликнулась я и поползла по кровати к подушке. Там упала на постель, обернулась ко все еще сидящему на краю Гаранину, который проводил меня задумчивым взглядом. – Захар… Спасибо тебе большое.
Толком сформулировать, за что именно, так и не смогла. За заботу, за поддержку, за понимание. Наконец, за то, что он вообще сейчас тут, со мной.
Начбез кривовато усмехнулся в ответ и сказал только:
– Спи.
Свет погас после хлопка, и я через пару мгновений действительно ухнула в черноту.
Очнулась среди ночи от накативших тошноты и головокружения. Могу ошибаться, но, кажется, так плохо мне не было еще ни разу в жизни, даже в веселые времена студенчества.
Несколько секунд лежала, пытаясь дышать глубоко и ровно, и соображала, что происходит. На последствия стресса не похоже, на простуду – тоже как-то не очень. Вариант остался один: шулик. Все-таки отрава!
Я попыталась сесть, чтобы потихоньку доползти до туалета. Но трясущиеся от слабости руки подломились и опрокинули меня обратно на подушку. Задушив в зародыше поднимающуюся внутри панику, я напомнила себе, что не одна. И даже, ругаясь на меня за безалаберность и дурость, Гаранин не оставит умирать, проверено. Чем сможет – поможет. Он же
