– Нужно привести сюда подмогу, – сказал Бриггс.
Балби кивнул:
– Да, здесь нам следует действовать строго по уставу. Пойдем. Доберемся до телефона и вызовем военных.
Он уже хотел идти, но тут заметил в тени какое-то движение.
– Боюсь, джентльмены, этого не произойдет, – послышался голос Харбарда.
А потом он и сам появился в свете фонаря. Он был чрезвычайно худым – жалкая тень человека, которого полисмены встречали в Кумб Эбби; лицо профессора было перепачкано кровью, а из пустой глазницы вниз по щеке сочилась сукровица. Но более существенным в данных обстоятельствах было то, что в руке он держал кольт сорок пятого калибра.
– Я всегда считал странной причудой то, что британские полицейские не носят при себе оружия, – сказал Харбард. – Но, с другой стороны…
Закончить фразу он не успел – Балби развернулся и нанес ему мощный правый хук в челюсть. В темноте грянул выстрел, и инспектору показалось, будто его сильно лягнули в ногу. Фонарь упал и покатился по полу. Бриггс закричал и побежал по туннелю назад, к дневному свету.
Балби попытался встать, но нога его не слушалась, и он оступился. Из туннеля донеслись проклятья – Бриггс тоже упал в темноте. Балби слышал, как мимо него кто-то прошел. Звонко щелкнул вновь взведенный курок пистолета.
Затем Бриггс произнес:
– Не надо!
Раздался еще один выстрел – невыносимо страшный звук во мраке шахты.
Балби нащупал шину автомобиля и попытался за ним укрыться.
– Оставайтесь на месте, – приказал Харбард, и луч света выхватил инспектора из темноты.
Балби распластался на полу, хотя и был полностью на виду.
– Боже мой, – сокрушенно произнес Харбард, держась за челюсть, и сплюнул. – Это разобьет сердце моему дантисту. Вы хоть представляете себе, сколько стоили мне эти зубы? Это был очень-очень дорогостоящий удар, офицер.
– Там, куда вы отправитесь, дантист вам не понадобится, – хмуро ответил Балби.
Он знал, что ранен, и был удивлен тем, что нога больше не болела. Она просто полностью онемела. Харбард направил фонарь инспектору в лицо.
Балби слышал, что голос профессора дрожит. Харбард пытался сохранять свою обычную невозмутимую манеру поведения, но давалось ему это с трудом. Да и не такого ожидаешь от человека, который только что от всей души получил по зубам. Балби был убежден, что имеет дело с сумасшедшим.
– Сейчас я пойду вниз, – сказал Харбард, – а вы будете показывать мне дорогу. Прошу вас.
– Ничего не выйдет, – ответил Балби. – Моя нога…
– Неудачно получилось. – Харбард, похоже, на некоторое время задумался. – Ваш друг оказался трусом.
– Он был копом и знал расстановку сил. Не волнуйтесь: в считаные минуты тут появятся другие такие же парни.
– Из ваших уст это прозвучало очень неубедительно, инспектор, но, даже если бы это было правдой, это уже вряд ли имеет какое-то значение. Мы почти у цели. И когда я стану тем, кем должен стать, вы поймете мои мотивы. Поверьте, инспектор, на войне необходимы такие люди, как я.
– Люди, которые похищают и убивают?
– Я считаю, что на войне необходимы люди, которые убивают других. Без них армия просто не смогла бы нормально функционировать.
– А как насчет похищения молоденьких девушек?
– Я патриот и демократ, – заявил Харбард. – И сделаю все, чтобы противостоять злу, которое сеет Гитлер. Я видел, что он творит. Я добыл информацию из секретных источников и понимаю, с кем мы имеем дело. Сколько родителей, сколько дядей и теть пожертвовали своими детьми и племянниками, отправив их в армию, в ВВС и на флот ради свободы своей страны? А теперь скажите мне, чем я отличаюсь от них, пожертвовав для этих же целей собственной племянницей?
– Большинство людей не стреляют в тех, кто им дорог и близок, оставляя это грязное дело бошам. А что делаете вы – выступаете в роли посредника?
Харбард коротко усмехнулся:
– Ну, у меня есть определенная роль, это точно.
Он приблизился к Балби, сохраняя при этом дистанцию, чтобы не получить еще один удар, и навел фонарь на лицо полисмена.
– Наш общий друг Кроу обладает потрясающим даром, хоть сам и считает его проклятьем. Он – вервольф. Вы знаете, что означает это слово?
– Я не верю в мистику.
– О, инспектор, верите, еще как верите. Вы верите в Бога, ангелов, ведьм, потому что Библия утверждает, что они существуют. Вы верите в то, что больного можно вылечить одним лишь прикосновением. Так что вы очень даже верите в мистику.
– Это богохульство, – огрызнулся Балби.
– Нет, вы не слушаете меня. Это как раз полная противоположность богохульства. В Библии говорится, что ведьмы, духи-покровители, чародеи и колдуны существуют. Я с этим соглашусь. Но если существуют ведьмы, тогда почему не может быть оборотней?
Балби ничего не ответил. В этот момент он размышлял, сможет ли оттолкнуться здоровой ногой и наброситься на Харбарда. И пришел к заключению, что не сможет.
– Но у Кроу есть одна слабость – это неспособность делать то, что должно. Он позволяет собственным сомнениям и переживаниям перевешивать чувство долга перед человечеством. Я не повторю его ошибки.
Балби больше не мог слышать этот бред.
– Долг перед человечеством? А как насчет долга по отношению к собственной племяннице? Отведите меня к Элеоноре и дайте с ней поговорить.
Казалось, Харбард обдумывает его требование.
– Сможете спуститься глубже в шахту?
– Нет, я не могу даже встать. – Балби почувствовал слабость и головокружение.
– Жаль. Мне бы хотелось, чтобы у того, что я собираюсь сделать, были свидетели.
Харбард направил ствол пистолета в голову инспектора и нажал на курок. Но ничего не произошло. Балби услышал щелчок и глухой удар, но был сейчас слишком медлителен, чтобы среагировать и воспользоваться моментом.
– Осечка, – констатировал Харбард. – Теперь понятно, инспектор: поторапливая меня, вы ускоряете приближение собственной смерти. – Он снова взвел курок и направил кольт на Балби.
– Позвольте мне ее утешить!
Балби был в отчаянии. Его не страшила смерть, поскольку он был уверен, что будет вознагражден на Небесах. Он боялся лишь того, что профессор может сделать со своей племянницей под влиянием собственного безумия.
– Что?
– У себя в церкви я выполняю обязанности проповедника без духовного сана. Позвольте мне помолиться вместе с Элеонорой, чтобы дать утешение ее душе.
– Откуда вы знаете, что она до сих пор жива?
– В противном случае вас бы здесь не было, – ответил Балби.
– А вы умнее, чем кажетесь.
– Спасибо.
– Это не комплимент, потому что на самом деле вы не производите впечатления очень умного человека. – Харбард коротко хихикнул.
Он свихнулся, Балби был уже уверен в этом. Оставалась одна надежда – как-то достучаться до него, попытаться его урезонить.
– Проявите сочувствие, пожалейте девушку, – продолжал Балби.
Боль в ноге возобновилась и стала очень сильной.
– Я сочувствую ей. Именно это и делает ее полезной для достижения моих целей. Сочувствие является составной частью колдовства, заклятья. Жертва должна быть болезненной, иначе это не жертва, а сделка.
Балби передернуло от этих безумных рассуждений.
– Тогда я взываю к вашему сочувствию. «Высок над всеми народами Господь; над небесами слава Его. Высок
