Герти посмотрела на второго джазмена. Она подумала, что его лицо свободно болтается на костях черепа. Казалось, скоро оно вообще отвалится. А потом Герти поняла, что странного было в человеке, который читал ей стихи. Наконец-то она смекнула, в чем тут дело. На его лице кожи вообще не было; мимические мышцы и глазные яблоки напоминали иллюстрацию из анатомического атласа. Герти была зачарована блеском его обнаженного мяса, похожего на странный драгоценный коралл. Ей вдруг захотелось прикоснуться к нему.
– Ну, это довольно необычно, – сказала Герти, внезапно выяснив, что к ней вернулся голос. – И что это все означает?
Но тут наступило утро и оказалось, что уже десять часов. Комната была залита солнечным светом. Герти попыталась дотянуться до Макса, но его не было – похоже, он уже ушел на работу.
Новый день поднял ей настроение. Ночные ужасы не коснулись Герти, этим видениям не удалось ни потревожить, ни запугать ее. В действительности ей даже показалось, будто они каким-то образом утешили ее, сняли внутреннее напряжение, и все утро она напевала себе под нос стишок, который, видимо, где-то случайно услышала:
Вижу чертог, что светлого солнца яснее,С крытой золотом крышей, стоит он на Гимле.В нем должны поселиться правители мира,И ожидает их там вечное счастье[13].Казалось, этот сон на какое-то время развеял страх, сочившийся из стен замка, и, когда Герти бросила взгляд на освещенный ярким солнцем внутренний двор, у нее промелькнула мысль, что счастье здесь все-таки возможно. «Да, – подумала она, – это место может стать для нас домом».
8
Мистер Дэвид Ариндон
Психиатрическая лечебница Френтон Эбби располагалась среди кедров в естественной долине в пригороде Страфорда-он-Эйвон. Ариндон был доставлен туда, когда стало ясно, что его поведение причинит полиции слишком много хлопот, если содержать его в одной из камер участка на Литтл-Парк-стрит.
Позднее сержант рассказывал своей жене, что им с большим трудом удалось усадить Ариндона на стул и продержать так пару часов до приезда санитаров из психушки, следя за тем, чтобы он не бился головой о стену.
– Мы ведь ее только-только покрасили, – добавил сержант; подобные шутки у них в полиции считались очень забавными.
Ранним утром Кроу, Балби и Бриггс в ласковых лучах рассветного солнца направлялись на машине в старое аббатство. Кроу закрыл глаза и с удовольствием расслабился: ему нравились вспышки света, пробивавшегося сквозь прикрытые веки, когда они проезжали под деревьями. Ночью профессор не спал, но чувствовал себя не усталым, а просто сбитым с толку.
Ему не терпелось увидеть Ариндона, хоть Кроу и боялся того, что тот может им сказать. Предыдущая трансформация профессора сопровождалась пророчеством, и он в определенной мере до сих пор жил с наследием великого потрясения, когда его тело, душа и сознание как бы оторвались друг от друга, а затем вновь соединились – незнакомым и весьма тревожным образом.
Кроу сидел сзади, вдыхая запах кожаных сидений полицейского автомобиля – двенадцатисильного «Ровера», большого и шикарного, как гостиная на колесах. Обычно профессор интересовался машинами просто потому, что никак не мог привыкнуть к отсутствию лошадей и возможности перемещаться по местности на большой скорости, словно божество. Но сегодня он почти не замечал, что они едут.
Бессонной ночью это слово опять и опять вертелось у него в голове.
Настронд. Берег мертвецов.
Френтон представлял собой средних размеров лечебницу, которую учредили согласно Закону об умственной неполноценности от 1913 года в загородном поместье (бывшем аббатстве), максимально удаленном от такого относительно густонаселенного графства, как Уорикшир. Данный закон ввели для того, чтобы полностью отделить сумасшедших от остального общества, и такие места, как Френтон, расположенные в отдаленной сельской местности, представлялись идеальными для этой цели.
Такая изоляция нужна была вовсе не для того, чтобы поберечь нервы здравомыслящего населения, а чтобы сберечь генофонд, не позволив безумию распространяться наследственным путем. Правительство не видело проблем в том, что психи разгуливают по улицам, – важно было не дать им воспроизводить себе подобных.
Френтон был первым местом в Англии, где начали эксперимент с добровольной стерилизацией умалишенных, хотя кое-кто в правительстве предлагал введение более жестких мер. Даже сам Черчилль писал об «опасности для расы» и рекомендовал стерилизовать умственно неполноценных, чтобы защитить будущее потомство. Однако в Британии было много и тех, кто пошел бы в этом направлении на шаг дальше.
– И это приют для психически больных? – удивился Кроу, открыв глаза и увидев перед собой большой, огороженный низким заборчиком дом из песчаника с симпатичными французскими окнами. Было очевидно, что здание это выстроили еще до того, как машины вошли в широкое употребление и сюда была проложена асфальтовая дорога.
– Докторам больше понравится, если вы будете называть их заведение психиатрической лечебницей, – заметил Балби. – Приюты исчезли уже десять лет назад.
– Что, правда? – снова удивился Кроу.
– Да, и содержатся тут пациенты, а не сумасшедшие. Я сам допустил ошибки в терминологии, и реакция была такая, будто я подпалил это здание.
– Мир становится слишком чувствительным, инспектор Балби, – откликнулся Кроу почти автоматически: его рафинированные манеры и легкомыслие следовало на время заменить рефлексами.
– Что-то я не заметил, чтобы этому было много подтверждений, сэр.
Выйдя из машины, мужчины направились к парадному входу и, войдя внутрь через крепкие черные двери, оказались в водовороте разнообразных запахов – пахло политурой и древесиной, как в настоящем деревенском доме, в сочетании с дезинфицирующими средствами и рвотными массами действующей больницы.
Их встретил доктор в белом халате и со стетоскопом. Кроу знал кое-кого из представителей этого сословия, и ему казалось, что светила в области таких уважаемых направлений, как хирургия и терапия, сплошь носят твидовые костюмы. Психиатр же, жаждущий признания, предпочитал врачебную униформу.
Балби представил доктора, но Кроу не запомнил его имени – мысли профессора были заняты предстоящей встречей с Ариндоном. Визитеров провели внутрь здания по длинному коридору с паркетным полом. Это напомнило Кроу среднюю школу, хотя, исходя из его краткого опыта пребывания в ней, тамошние сумасшедшие носили квадратные академические шапочки и все обращались к ним «сэр».
Некоторые из местных обитателей бродили в халатах. Один мужчина выглядел совершенно нормальным и сидел себе спокойненько, читая газету, в то время как в каких-то трех метрах от него другой сидел на полу, обняв свои колени, и раскачивался из стороны в сторону, бессвязно причитая. Кроу видел такое в кино, но тогда ему казалось, что это происходит только на экране. Реальность, по идее, должна быть другой, но, увы, она была похожа на фильм Альфреда Хичкока.
Доктор показал визитерам дверь под лестницей – в большинстве обычных домов такие ходы ведут в погреб или бомбоубежище. Балби и профессор спустились по ступенькам. Тут воздух был гораздо более влажным
