Когда я выхожу из комнаты, то сталкиваюсь с другой женщиной. От падения мой плащ распахивается, и дама хорошенько на меня смотрит, видя больше, чем кто-либо и когда-либо на публике.
– Ты кто? – спрашивает она сурово и устало. Женщина крепче, чем я, поэтому она смогла удержаться на ногах, а я нет.
– Новенькая, – говорю я, поднимаясь на ноги.
– Вот уж вряд ли. Я не беру со стороны.
Черт. Новая тактика.
– Мне нужны деньги. Подумала, что если буду готова к работе, то пригожусь.
Она подходит ко мне и расстегивает плащ. Он кучей падает на землю.
– Носишь перчатки? Дорогуша, мужчины здесь не боятся испачкаться. – Женщина стаскивает с меня перчатки и убирает в карман. Осматривает меня, обходя по кругу. – Что в спальне делать, знаешь?
– Да, мэм.
– А мужчине-то у тебя ухватиться особо не за что. Открой рот.
Слегка опешив от приказа, повинуюсь. Только поэтому я не реагирую на то, как она оскорбила мои достоинства.
– У тебя хорошие зубы. Здесь это редкость. Ладно. Тебе повезло. У меня как раз девка заболела. На постоянную работу не возьму, но заплачу четверть некоса, если продержишься до конца недели.
– Четверть некоса! – восклицаю я, на мгновение забывшись.
– Ладно. Половину. Только из-за зубов. Но если будет хоть одна жалоба на тебя – выкину.
Приходится напомнить себе, что сегодня вечером я не дворянка. Я бедная девушка.
– Договорились, – говорю я.
– Возьми. Я хоть отдохну. – Она протягивает мне полный поднос кружек эля. Затем мадам Доусон дает мне те же указания, как добраться до игровой. – Пусть мужчины хорошенько на тебя посмотрят. Большинство из них – постоянные клиенты, так что сами знают, где комнаты. Покажут тебе, где выполнять обязанности.
Я беру напитки и толкаю дверь бедром, радуясь возможности уйти. Не могу поверить, что мадам Доусон вывалила это все перед маленькой девочкой. Хотя, раз малышка работает здесь, то, вероятно, слышала что-то похуже.
Игровую я бы смогла найти даже без указаний. Музыка скрипок и других струнных инструментов льется вниз по лестнице вместе со звоном монет, падающих на столешницы. Сигарный дым висит в воздухе.
Я захожу и сдерживаю желание закашляться.
Как, черт возьми, мне найти тут Каллиаса?
Как я позволила королю уговорить меня прийти в такое место?
По всей комнате стоят круглые столы. Девушки танцуют на сцене под скрипку. На большинстве значительно меньше одежды, чем на мне, они прогуливаются или сидят на коленях у мужчин. Я иду мимо пары в углу, где мужчина облизывает шею проститутки.
Еще через минуту он хватает ее за руку и тащит мимо меня. В пресловутые комнаты.
Похоже, здесь предпочитают карты и кости. Я обхожу комнату по краю, пытаясь разглядеть Каллиаса. Лишь мгновение спустя вспоминаю, что ищу не темные волосы, а светлые. Парик. И он здесь без своих теней.
Демоны, здесь с ним может случиться что угодно.
По крайней мере, все огнестрельное оружие отбирают на входе. Но вряд ли трудно пронести нож под одеждой. Даже если ее так же мало, как у меня.
Ко мне неожиданно подскакивает мужчина, и я в панике забываю, что держу поднос с элем. Он хватает кружку и вглядывается в мое декольте. Затем хмыкает, шлепает меня по заднице, и возвращается туда, откуда пришел.
На мгновение замираю, пока внутри сражаются благородная дама, коей я родилась, и легкодоступная девушка, которой я притворяюсь сегодня вечером.
Никто не трогает меня без разрешения.
Но здесь. В этом платье. Оно само по себе разрешение. Это моя работа.
Руки чешутся достать привязанный к бедру кинжал. Было бы так легко вонзить клинок в спину нахала.
– Я тебя не узнаю, – говорит низкий голос, отрывая меня от мыслей.
Человек с раздутым от чрезмерного питья животом оглядывает меня с ног до головы.
– Я новенькая, – поясняю я и, опомнившись, иду дальше вдоль комнаты.
– И резвая. А ну, вернись.
Он тянет меня за юбку, и я едва не роняю поднос. Подавив злость, оборачиваюсь:
– Желаете выпить?
– Нет. Желаю компанию за столом. Я решил попробовать каждую девку под крылом мадам Доусон.
– Я всего лишь на замене, – говорю я, чувствуя, как тошнота подступает к горлу.
– Иди сюда, – повторяет он более решительно.
О, боги.
– Она уже занята, – вступает новый голос, и мои плечи с облегчением опускаются.
Каллиас.
Он смотрит на ужасного человека, пристающего ко мне.
– А ну, пошел отсюда, – говорит пьяница. – Я первым ее увидел.
Пара шагов, и Каллиас забирает у меня поднос и пихает ему.
– Можешь подраться со мной за нее, когда протрезвеешь, но думаю, сейчас тебе лучше не пытаться.
Держа мою голую руку своей, в перчатке, Каллиас ведет меня к столу мимо мужчин и девушек.
– Только верни ее мне, когда закончишь! – кричит нам вслед пьяница.
Я давлюсь.
– Полегче, – говорит Каллиас.
И прежде чем я успеваю что-то понять, он опускается на стул и сажает меня на колени.
От одной этой мысли я краснею.
– В жизни не видал краснеющую проститутку, – говорит мужчина с другой стороны стола. – Должно быть, новенькая. Отличный улов, Ремес. Твой черед, кстати.
Одной рукой Каллиас гладит мой живот, другой держит карты. Понятия не имею, как играть, но Каллиас, похоже, знает.
Он бросает несколько монет в растущую стопку на столе и сдает карту, затем человек рядом с ним делает ход. Их пятеро за столом. Я не узнаю ни одного из них. Они не из числа аристократов, живущих во дворце.
– С тобой все в порядке? – шепчет Каллиас мне на ухо.
Я поворачиваюсь, но слежу, чтобы не задеть щекой его лицо.
– Да.
Он прижимает губы к моему уху, где нас защищает мой парик. Для мужчин за столом мы обычная флиртующая парочка.
Я пытаюсь скрыть дрожь, что пробегает по моему позвоночнику, но уверена, Каллиас ее замечает.
– Что стало с твоими перчатками?
– Мадам сказала, что они не подходят для моей работы.
– Мы должны быть осторожны.
– Я всегда осторожна.
– Хорошо. А теперь смейся, словно я только что сказал какую-то пошлость.
Его слова застают меня врасплох, но я опускаю глаза и издаю короткий смешок, полный обещаний. Игриво шлепаю его по плечу для пущей убедительности.
– Ремес, снова твоя очередь.
Каллиас мельком смотрит на свои карты и бросает новую.
– Ты будто даже не стараешься, – говорит человек через стол, прежде чем выбросить свою. Трое других стонут, когда он сгребает к себе кучу денег. – Если это леди тебя отвлекает, то я ей весьма признателен.
– Просто сдавай уже, – отмахивается Каллиас. Он перемещает руку с живота на бок и поглаживает пальцем мою голую руку.
Интересно, видят ли люди, как мурашки бегают у меня по коже?
Ради бога, это всего лишь перчатка. С чего мне таять?
Будто он нашел новую увлекательную игру, которая ему нравится гораздо больше, потому что Каллиас почти не обращает внимания на свои карты. Он смотрит мне в глаза, а сам позволяет пальцам скользить по моей шее, ключице и чуть ниже. Читает по моему лицу все реакции. Как будто задает вопрос
