«Что ж, — решил Эрик, понаблюдав за ней минуту или две, — на ловца и зверь… Все равно ведь надо поговорить, так отчего бы не сейчас?»
— Нин? — осторожно позвал он, приблизившись.
— А я все гадала, подойдешь или нет? — усмехнулась, не оборачиваясь.
— Как узнала?
— Взгляд почувствовала.
— Как узнала, что это именно я?
— Я же сказала, — повернулась к нему Анна, — взгляд почувствовала. Твой взгляд, Рик, ни с кем не спутаешь.
— Серьезно? — удивился Эрик. — Ты меня не разыгрываешь?
— Разыгрываю, — улыбнулась Анна. — У меня коммуникатор настроен на твой. На «кабире» подключился сам, по умолчанию. А отключиться от тебя я забыла.
«Или не захотела…»
— Шутка удалась.
— Да нет, — покрутила головой. — Не очень. Ты извини, пожалуйста, что я так к тебе липла. Тоже хотела пошутить, но вышло нехорошо. В общем, глупо. Неудачная шутка, вот и все.
«Она слишком многословна, — сообразил Эрик. — И, будь я проклят, если это не симптом!»
— Ну, — сказал он вслух, — отчего же неудачная? Некоторые тебе даже поверили…
— Серьезно? Вот черт! Надеюсь, ты объяснил этим некоторым, что их подозрения безосновательны?
Анна явно была встревожена. Расстроена, взволнована и много что еще, потому что, похоже, до нее наконец дошло, чем все эти шутки могут закончиться.
— Разумеется, я все ИМ объяснил, — обнадежил Эрик девушку. — Сказал, что нам неприятности не нужны. У тебя Роберт, у меня — Вера. А мы с тобой просто старые друзья.
— А мы друзья?
«Черт! Черт! Черт! Что ей сказать? Как ответить?»
— Нин, ты извини, — сказал он вслух, возвращаясь к старой своей тактике, — но я не знаю, что сказать. Не умею так говорить, и наверняка понимаю тебя неправильно. Или вообще не понимаю…
— Не понимаешь или не хочешь понимать?
— Знаешь, — сказал он тогда. — Я тебе не вру. Мне легче провести атаку на крейсер, чем вот так…
— Как? — прищурилась девушка.
Озабоченность исчезла из ее глаз, а на губах появилась странная, совершенно незнакомая Эрику улыбка.
— Я не понимаю намеки, — твердо сказал он. — Хочешь что-то сказать, скажи. Хочешь спросить, спроси. По-другому я не умею.
— Что, совсем?
— Ладно, — махнул он рукой, — поговорили. Не знаю, что за игру ты затеяла, но прошу, будь осторожнее. А то люди уже задают вопросы!
— Спокойной ночи! — добавил, сообразив, что «так разговоры не заканчивают».
— Хороших снов! — еще шире улыбнулась Анна, словно намекая на то, какого рода снов она ему желает.
Эрик кивнул, повернулся и пошел прочь. Он был взбешен и разгневан, но одновременно чувствовал определенное облегчение. То, что Анна блажит, ему не понравилось. Разозлил этот ее стиль намеков и недосказанностей. Однако, слава богу, Анна не сказала ему ничего такого, что поставило бы его в по-настоящему двусмысленное положение. Что бы он стал делать, объяснись она в любви? Но, к счастью, она ничего такого не сказала. И это вселяло осторожный оптимизм, потому что последнее, чего бы хотел сейчас Эрик, это оказаться между двумя такими женщинами, как Анна и Вера.
2. Первое февраля 2534 года, система звезды Уилберга, планета Фронтир
Сказать по правде, Эрика пугал мир взрослых отношений. Умом он понимал, о чем идет речь, но в реальных ситуациях терялся, не зная, что именно имеют в виду его собеседники, не понимая, чего они от него добиваются, чего хотят, на что намекают и почему в тех или иных случаях поступают так, а не иначе. Это касалось практически всех, кто его окружал: военных и гражданских чиновников, разведчиков и дипломатов, не говоря уже о «другой стороне». Фронтиеры, сибиряки и фриулы, представители Неассоциированных миров Открытого Космоса, граждане Трилистника и, наконец, холодяне, которые чем дальше, тем больше втягивали Эрика в свой «дружеский круг». Но хуже всего обстояли дела с женщинами. Со своими или чужими, без разницы. Если женщины проявляли к нему интерес — а они его проявляли, — он сразу же терялся, никогда в точности не зная, что они творят. Легкий флирт? Беззлобное подтрунивание? Дружба, похоть, любовь? Он никак не мог разобраться в хитросплетениях их желаний, намерений и истинных целей. Он их попросту не понимал. Поэтому светская жизнь, предполагавшая множество контактов с огромным количеством очень разных людей, включая сюда, разумеется, и женщин, приводила Эрика в откровенный ужас, который он пытался скрыть под маской холодноватого спокойствия, иронии и «чистой правды», не без умысла приправленной известной долей цинизма. Однако — и это являлось главной проблемой — Эрик не мог себе позволить не встречаться с людьми. У него имелись обязательства, и игнорировать их он не мог.
После тренировочного боя с ракетоносцем холодян Эрик окончательно превратился в звезду первой величины. Герой битвы за Фронтир, участник жестокого сражения в системе Парацельса, победитель великобританского крейсера, в общем, овеянный славой пилот и вдобавок красивый мужчина. Некоторые женщины называли его брутальным, хотя, видит бог, он им не хамил и ни разу не попытался отыметь одну из них прямо здесь, прямо сейчас. Однако, если вначале — вероятно, в силу новизны — ему это даже нравилось, довольно скоро выяснилось, что Эрик терпеть не может публичности. Она его утомляла, заставляла нервничать, а порой и вовсе ввергала в ужас, потому что люди ожидали от него, что он будет соответствовать некоему предполагаемому образу, тогда как он сам не был уверен, что знает, в чем выражается этот образ. Впрочем, делать нечего — боишься или нет, — приходилось соответствовать.
В силу своего положения — адъюнкт при главе военной миссии — и своей известности, Эрик посещал многочисленные мероприятия, устраиваемые то на тверди, то в космосе, на кораблях, принадлежащих восьми разным государствам. Иногда это были приемы для узкого круга лиц, а иногда — пышные и не в меру помпезные празднества, за блестящей мишурой которых легко было спрятать приватные переговоры «всех со всеми». Очередное торжество должно было состояться в Доме правительства в Остине, куда по такому случаю прибудет пожизненный президент Фронтира Оран Вуд.
— Сегодня вы сопровождаете княгиню Эгерланд в качестве ее официального спутника, — сообщила ему кавторанг Маркс. — И перестань корчить морды, парень! Это не она так решила, а статс-секретарь Клингер. Ему
