Я нахмурился еще больше.
– Но ведь цифры все равно не сходятся.
– Вы слишком буквально воспринимаете все это, Рид. В магии немало нюансов. Все дети Морганы умрут. Все дети Огюста тоже умрут. – Мадам Лабелль вытерла с юбки незримое пятнышко. – Разумеется, эти споры сейчас не имеют смысла. Никто иной не способен увидеть узор Морганы, поэтому нам приходится полагаться на ее толкование.
Коко вдруг вскинула голову и сощурилась.
– А ваша роль во всем этом какова? Вы ведь пытались купить Лу!
– Чтобы ее защитить. – Мадам Лабелль нетерпеливо отмахнулась. Я снова нахмурился, увидев ее руку. На каждом пальце у нее были золотые кольца, но на левом безымянном… Кольцо с перламутром. Почти в точности такое же, как то, что я подарил Лу.
– Я знала, что Моргана в конце концов ее найдет, но всеми силами стремилась этого не допустить. Да, я пыталась купить Лу, грубо выражаясь, но лишь чтобы уберечь ее. Расклад вышел бы не слишком идеальным, но в «Беллерозе» я могла бы за ней приглядывать и защищать до тех пор, пока не настанет время для других мер. Но она вновь и вновь отказывалась принять мое предложение.
Мадам Лабелль вздернула подбородок и посмотрела Коко в глаза.
– В прошлом году мои шпионы сообщили мне, что кольцо Анжелики было похищено. Я обратилась к каждому из городских торговцев артефактами – и у всех них были родственники, недавно погибшие от рук ведьм.
Я резко выпрямился, услышав это.
Филиппа. От рук ведьм погибла Филиппа. А значит…
– Когда я узнала, что кольцо заполучил мсье Трамбле, я наконец поняла, что можно предпринять.
Я закрыл глаза и покачал головой. Недоверчиво и печально. Мсье Трамбле. Столько месяцев я думал лишь о том, как отомстить за смерть в их семье, наказать ведьм, которые совершили убийство. Но выходит, это ведьмы мстили за себя.
Мой несостоявшийся тесть. Торговец магическими артефактами. Именно он на самом деле был виновен в смерти Филиппы и в боли, которую пришлось пережить Селии.
Но я заставил себя вернуться в настоящее. Открыть глаза.
Есть время горевать и время жить дальше.
– Я знала, что Лу отчаянно ищет это кольцо, – продолжала мадам Лабелль. – Я велела Бабетте с ней связаться и помочь подслушать нашу беседу с Трамбле. Именно для нее я спросила у Трамбле, где он спрятал кольцо. А потом, когда Бабетта подтвердила, что вы двое задумали его украсть, я предупредила Архиепископа о том, где в ту ночь будет его дочь.
– Что вы сделали?! – вскрикнула Коко.
Мадам Лабелль изящно пожала плечами.
– Ходили слухи, что он уже много лет ищет Лу – многие ведьмы считали, что именно из-за нее он стал так одержим охотой на нас. Архиепископ хотел ее найти. Я предпочитаю думать, что он убивал нас ради некоего извращенного искупления своего греха, но теперь это уже неважно. Я все рассчитала и решила рискнуть, понадеявшись, что Архиепископ не станет убивать Лу. Он ведь ее отец, в конце концов, и увидев ее всего раз, отрицать это он уже не мог. Они ведь на одно лицо. А где было лучше всего спрятать Лу, как не в Башне шассеров?
Коко неверяще покачала головой.
– Будь вы честны с нами хоть на каплю, все могло сложиться иначе!
Мадам Лабелль сцепила руки на коленях, удовлетворенно улыбаясь.
– Когда Лу сбежала из особняка Трамбле, я решила, что все потеряно, но сцена в театре бесповоротно связала Архиепископу руки. Лу заполучила защиту не только от него, но и от своего мужа. И не просто от мужа, а от капитана шассеров. – Она улыбнулась еще шире, указав на меня. – Все и впрямь вышло лучше, чем я могла…
– Зачем? – Я уставился на кольцо у нее на пальце. – Зачем все эти хлопоты? Какое вам дело до смерти Огюста Лиона? Вы же ведьма. Если он умрет, вам будет только лучше.
Я медленно поднял взгляд и посмотрел на мадам Лабелль. Это лицо. Эти рыжие волосы. Эти синие глаза.
На ум пришло воспоминание. Голос Лу эхом послышался в мыслях.
«Не говори ерунды. Разумеется, ведьмы рожают и сыновей».
Озарение стало медленно снисходить на меня.
Улыбка мадам Лабелль померкла.
– Я… Я не могла сидеть сложа руки и смотреть, как умирают невинные…
– Короля невинным сложно назвать.
– Это коснется не только короля. Десятки людей погибнут…
– Его дети?
– Да. Его дети. – Она замялась, переводя полный муки взгляд с меня на принца. – Живых наследников не останется. Среди знати развернется борьба за титул. Имя Архиепископа уже под сомнением, как и его авторитет, если ваше присутствие здесь хоть о чем-нибудь говорит. Я удивлюсь, если король не успел еще потребовать аудиенции с ним. Вскоре шассеры останутся без предводителя. Начнется хаос, и тогда Моргана нанесет удар.
Я едва ее слышал. Озарение обрушилось на меня, захлестнуло волной, потекло по венам, разжигая ярость в моей крови все жарче.
– Вы полюбили его, верно?
– Дорогой, все гораздо сложнее… – выговорила мадам Лабелль голосом на октаву выше прежнего, но я ударил кулаком по столу, и она вздрогнула. Гнев во мне смешался со стыдом, когда она покорно сникла. – Да. Я его полюбила.
За столом воцарилось молчание. Слова мадам Лабелль окатили меня ледяной водой, пронизали мое тело холодом насквозь. Бо неверяще нахмурился.
– И не сказали ему, что вы ведьма. – Я говорил жестко и не пытался смягчить своих слов – эта женщина не заслуживала моего сочувствия.
– Да. – Она смотрела на свои руки, крепко сжимая губы. – Не сказала. Так и не решилась. Я… Я не хотела его потерять.
– Господи, – пробормотал Бо себе под нос.
– А Моргана… она застала вас вместе? – спросила Коко.
– Нет, – мягко ответила мадам Лабелль. – Но… вскоре я забеременела и… имела глупость довериться ей и рассказать об этом. Некогда мы были подругами. Лучшими подругами. Ближе сестер. Я думала, она меня поймет… – Она закрыла глаза, и подбородок ее задрожал. – Я была глупа. Моргана вырвала ребенка у меня из рук, когда он родился. Мой прекрасный малыш. Я не рассказала ничего Огюсту.
Лицо Бо исказилось отвращением.
– Вы родили моего брата?
Коко резко ткнула его локтем.
– Что с ним стало?
Мадам Лабелль не открывала глаз. Будто не могла смотреть на нас – на меня.
– Я так и не узнала. Большинство младенцев-мальчиков попадают в богадельни – или в сиротские приюты, если не повезет, – но я знала, что Моргана никогда не проявит к моему сыну такой доброты. Я знала, что она накажет его за мои дела – за дела Огюста. – Дрожа, она выдохнула. А когда открыла глаза, то посмотрела прямо на меня. – Я искала его много лет, но для меня он был потерян.
Потерян. Я скривился. Что ж, можно выразиться и так.
А можно так: «брошен среди мусора умирать».
Мадам Лабелль вздрогнула,
