После обеда забрал в канцелярии пакет с направлением и уже совсем было вышел на улицу, как на выходе меня перехватил Александр Васильевич. Окликнул меня с верхней площадки лестничного пролёта.
Я остановился, подождал, пока тот спустится в холл, и ещё раз поприветствовал капитана второго ранга.
— Сергей Викторович, настоятельно приглашаю составить мне компанию. Прогуляемся полчасика и свежим воздухом подышим.
Неужели я могу отказаться от такого предложения? Да никогда! Даже и мысли такой не возникло. И ещё очень интересно стало, что от меня потребовалось начальнику оперативного отдела, любопытство с воображением сразу разыгрались. Наверняка ведь эта прогулка не просто так образовалась — именно меня она и касается. И угадал со своими предположениями.
Колчак разговор начал сразу, как только мы с ним спустились со штабного крыльца, не стал многозначительно молчать для затравки.
— Времени я у вас займу немного, не волнуйтесь. Успеете вы с Лебедевым и собраться, и на поезд не опоздать.
Промолчал. Отвечать и подтверждать сие предположение, а тем более уверять в обратном я не стал, не нужно это никому в данный момент.
— Сергей Викторович, — продолжил между тем будущий адмирал, переходя на более доверительный тон. — Полагаю, что вы сделали правильные выводы из всего увиденного и услышанного?
А откуда я знаю, правильные они или нет, эти мои выводы в понимании Колчака? Но отрицать очевидное не буду, я их действительно для себя сделал.
Александр Васильевич дождался моего утвердительного кивка, кивнул в ответ.
— Это хорошо. Именно этого я от вас и ждал. Но есть одно но… Позвольте быть с вами откровенным?
Конечно позволю, для того и разговариваем. Даже несколько растерялся от таких слов, но спохватился и снова кивнул головой в ответ. А от собеседника не укрылась промелькнувшая тень растерянности на моём лице. Куда мне с такой величиной тягаться, он-то в штабных и не только в штабных интригах поднаторел. Зубр…
— Сергей Викторович, постарайтесь внимательно выслушать то, что я вам сейчас скажу. Несколько дружеских советов и рекомендаций. В столице принимайте «Муромца» и сразу же возвращайтесь сюда. Не вздумайте там задерживаться, даже если будут уговаривать и сманивать. Если у вас действительно будет что предложить конструктору, то предлагайте сразу, не тяните. При этом постарайтесь не вступать с ним в конфликт. Лучше переложите все договорённости на плечи полковника Глебова. Он всё-таки в этих столичных сферах больше вас вращается, а вы можете по незнанию и своей душевной простоте таких дров нарубить… Да-да, не возражайте и не повторяйте моих ошибок. К чему я всё это говорю? Вчера вечером имел разговор с Александром Васильевичем Каульбарсом. Знаете такого? Нет? А ведь он за всю организацию авиационного дела на северо-западном направлении отвечает. Кстати, о вас Александр Васильевич в общем-то прекрасно отзывается. Но, к сожалению, так же плохо отзывается и о вашей удивительной способности заводить себе врагов на пустом месте. Вот скажите, зачем вы к Ренненкампфу на приём напросились? Ничего, что я так грубо и в лоб вопросы задаю?
— Нормально, — несколько растерялся я от того, куда и как повернул наш разговор. Я-то, честно сказать, ожидал от него совсем другого.
— Ну раз нормально, тогда ответьте, пожалуйста, на мой вопрос.
Какой вопрос? Зачем я на приём напросился? Словечко-то какое этакое для моего честного и бескорыстного, можно сказать, поступка подобрал. Что же, отвечу.
— Провёл воздушную разведку с фотографированием, распечатал, сделал снимки, доложил о результатах в оперативный отдел. Я единственный, кто мог это сделать на текущий момент. Остальные лётчики не имеют фотографического оборудования на самолётах. И не смогли бы они забраться так далеко в тыл к немцам на своих этажерках. Точно так же поступил и в следующий раз. Вот тогда и увидел, что мои снимки продолжают находиться в том же месте и в том же порядке, где я их и оставил прошлый раз. Из чего сделал вывод, что никого они не интересуют или их намеренно притормозили. А ведь там было на что посмотреть! Хотя бы на скопление загруженных эшелонов на станциях и забитую составами железную дорогу. Даже я понимаю всю важность этой информации. Вот только поэтому и напросился на приём, как вы сказали, к самому Ренненкампфу, — не сумел сдержаться в конце разъяснения. Я же не железный, вспомнилось отношение офицеров ко мне в штабе его армии, и сразу же нахлынули эмоции. Начал горячиться.
— И нажили себе кучу будущих неприятностей и ещё большую кучу недоброжелателей сегодняшних! Нет, я не подвергаю сомнению ценность добытой вами информации и её значимость для армии, но можно же было действовать несколько по-другому? Хотя бы через голову непосредственного начальства, коим для вас тогда и являлся генерал Каульбарс, не прыгать. Можно же было ему сначала доложить? Ещё раз прошу прощения за свои слова, но постарайтесь отнестись к ним с пониманием. Я в своё время таким же горячим был…
Иду, молчу, а про себя думаю. Главное, что доложил и дело сделал. Ну не было у местных таких возможностей, как у меня. Я на своём «Ньюпоре» мог дольше в воздухе находиться, а значит, и глубже в тыл к неприятелю забраться, чем они все на своей устаревшей технике. Соответственно и больше увидеть. Плюс ко всему у меня фотоаппарат установлен, поэтому все мои сведения подкреплены достоверными снимками. Да по барабану мне все эти недоброжелатели и неприятности! А Каульбарс… Первый раз эту фамилию слышу, и ничего она мне не говорит. Я что, вообще всех офицеров знать обязан?
— Да ещё неизвестно, как дальше для всех ваша инициатива аукнется. Нас с адмиралом мимоходом в неприятности втравили…
А вас-то каким боком? И вот оно в чём дело, оказывается. В неприятности я их втравил…
— А благодаря кому и чему вы смогли
