Сейчас они крались на ничтожной, от силы километров десять в час, скорости. Тоже, кстати, не вызывающая тревоги ни у кого предусмотрительность. Уж слишком бардачная сложилась ситуация, и чересчур серьезными в последнее время выглядели риски. Так что немцев не насторожили, зато горящий на последнем вагоне предыдущего состава фонарь смогли разглядеть заблаговременно. Машинист, стоящий рядом с Хромовым и привычно не обращающий внимания на периодически заволакивающий кабину дым, пояснил:
— Фриц, похоже, на станцию не поместился, задние вагоны снаружи…
— Уже неплохо. Постарайся к нему пристроиться мягко-мягко, чтоб не улететь под откос раньше времени. Сколько нам еще?
— Минут пять где-то. Может, чуть больше.
— За минуту до касания скажешь своим, — Хромов кивнул в сторону двух усиленно шурующих в топке кочегаров, покрытых толстым слоем угольной пыли и оттого черных, как невиданные в этих местах звери-негры, — чтобы все бросали и уходили. И сам, как притрешься к ним, прыгай. На станцию паровоз их и без нас затолкает. Я к минерам.
Машинист кивнул. Он, наверное, был уверен, что Сергей не вернется, однако же зря. Не прошло и двух минут, как Хромов, ловко пробежав по тендеру, уже вновь запрыгнул в кабину паровоза:
— Порядок, минеры спрыгнули. Давай своих тоже десантируй.
— А…
— Минутой раньше, минутой позже… У тебя что, пара не хватит?
— Да нет, пара как раз в избытке, — машинист кивнул, соглашаясь с мнением командира, и махнул рукой кочегарам. Те, видимо, только и ждали сигнала, поняли его без слов и сиганули наружу, не дожидаясь, пока поезд упрется в буфера стоящего впереди вагона. Точнее, здоровенной цистерны, и Хромов невольно поежился. В том, что цистерны с топливом на станции имелись, он не сомневался изначально. Это было ему на руку. Горючка так и называется потому, что горит. А заодно поджигает все вокруг. Но вот конкретно сейчас, если полыхнет, тем, кто в паровозе, мало не покажется.
Машинист это тоже прекрасно понимал, не зря же состав подводил медленно-медленно. И неудивительно, что кто-то из охраны — а здесь был наскоро организованный блокпост — отреагировал. Времени у них было в избытке. На рельсах появился четко видимый силуэт, размахивающий фонарем. Довольно глупо, так как свет этого чуда ретромеханики полностью терялся — мощная фара паровоза, бьющая вдоль рельсов, перебивала его напрочь.
— Прыгай.
— А ты сам доведешь? — окрысился машинист. И почти сразу грохнул выстрел — очевидно, сообразив, что состав просто так останавливаться не собирается, немец решил показать, кто здесь главный. Ню-ню, флаг ему в руки и автоматную пулю в морду. Именно так подумал Хромов, как-то отрешенно, словно и не с ним все это происходило, сдергивая с плеча «шмайссер»[41] и короткими, по три-четыре пули, очередями, разряжая его вначале в того фрица, а потом и в изображающую укрытие дощатую будку.
Попал он или нет, сказать трудно, однако с дороги немец убрался, а в будке поднялась нездоровая возня. Все же до настоящих блокпостов, сложенных из бетонных блоков подобий крепостей, ей было как до луны задним ходом. Доски кое-как прикрывали от ветра и дождя, но пулю, выпущенную с десятка метров, держать отказывались напрочь. Впрочем, это все было уже неважно. Паровоз добрался наконец до цистерны, удивительно мягко уперся в нее, и машинист начал тут же играть какими-то рычагами и вентилями. Колеса бодро прокрутились, и Сергей скорее почувствовал, чем увидел, как многотонная громада впереди содрогнулась и медленно, будто неохотно стронулась с места.
Так они и вломились на многострадальную станцию, в клубах пара и под крики «Алярм!»[42]. Почти сразу со всех сторон ударили узкие лучи прожекторов — немцы подготовились к вторжению, однако это уже ничего не решало. Здесь просто не привыкли так воевать. Толкнув машиниста в сторону двери, Хромов вслед за ним выбрался из паровоза и бегом, пригибаясь, бросился назад. Кто-то стрелял, даже, похоже, из пулемета, и несколько раз пули цвиркали над головой, высекая искры. Целиться куда-то немцы, похоже, и не пытались — паника, что для необстрелянных толком солдат нормально. Фельдфебели наведут, конечно, порядок, но несколько минут у беглецов есть. Пули, правда, летели густо, сдуру и зацепить могут. Все так, но времени, чтобы реагировать на них, уже не оставалось, и он бежал, дергая по пути за свисающие из вагонов веревки, призванные активировать запалы. Достаточно, если сработает хотя бы один, если же нет, имеется страховой полис, которого немцы пока не видят. Правда, до него им надо было еще добраться.
До замершего метрах в трехстах от станции бронепоезда они добежали, но еще до этого смогли убедиться, что их минеры не зря кушают свой хлеб с маслом. Во всяком случае, где-то позади рвануло, вначале негромко, будто хлопок в ладоши, а затем уже куда серьезнее. Настолько, что в спину будто мягким, но тяжеленным мешком ударило. Сергей на ногах устоял, а вот немного обогнавший его машинист, которому уже давненько перевалило за сорок, ни его габаритами, ни координацией движений похвастаться не мог. А может, просто трава подвела. Она после дождя была мокрой и такой скользкой, что хоть на коньках по ней рассекай. Впрочем, неважно. Главное, покатился машинист кубарем, и Хромов, на бегу цапнув его за шиворот, рывком поставил мужика на ноги. Ткань плотной форменной тужурки предательски затрещала, но выдержала, и до бронепоезда, замершего с предусмотрительно распахнутой дверью переднего вагона, они добежали вместе. И, уже когда за ними с лязгом закрылась тяжелая стальная плита, отделяя диверсантов от негостеприимного окружения, рвануло в третий раз.
Взрыв не показался особенно сильным. Может,
