– Ну… я бы с этим поспорил… – неуверенно пробормотал Маевский. Ему действительно хотелось спорить, но он сдерживался, чтобы случайно не обидеть собеседницу.
– Очень интересное наблюдение! – подал голос Аркадий, обращаясь к Эсфирь, но искоса поглядывая на своего товарища. – Если все действительно так, как вы говорите, многие люди из прошлого, наверное, действительно смогут достаточно легко у нас адаптироваться. Разве что тем, кто жил в еще более ранние эпохи, трудно вообще представить себе, что такое перемещение в будущее.
– Да, тут вы правы, – согласилась хозяйка кабинета. – Я думаю, что если ХС начнет забирать взрослых людей из древних эпох, для начала придется перемещать сюда самых ученых, тех, кто интересуется тайнами природы, философией, понимаете? Им здесь адаптироваться легче всего, а когда они ко всему привыкнут, то смогут помочь другим людям из своего времени, далеким от всякой науки.
– Именно так и нужно сделать! – поддержала ее Эмма. – Эсфирь, нам с вами надо записать ваше предложение и отправить Толстухе… в смысле, директору. Мальчики, займемся этим?
Оба ее друга кивнули, хотя Любим по-прежнему выглядел недовольным и расстроенным. Зато Веденеева к тому моменту забыла о своей неудаче в кабинете руководителя ХС и теперь с энтузиазмом принялась развивать пришедшую ей в голову идею:
– Эсфирь, если мы достанем еще кого-нибудь из двадцатого века, вы ведь сможете работать с этими людьми, объяснять им все?
– Да я не просто смогу, я буду очень рада такому делу! – заверила ее молодая женщина. – Хотя с усыновителями мне тоже нравится работать, да и вообще я бы согласилась делать здесь что угодно, вы знаете… Но лучшее, что я смогу сделать, – это помочь людям из моего века прижиться здесь, если сюда попадет кто-нибудь из них! Лучшее, чем я смогу отблагодарить всех за себя и за Сонечку.
Она кивнула на свою дочь, перебравшуюся теперь в другой угол и раскладывавшую на ковре маленьких кукол в пестрых платьях. Услышав свое имя, девочка отложила игрушки и подбежала к матери. Та прижала ее к себе и погладила по голове.
В коридоре послышался шум – кто-то из детей снова за кем-то гнался, и оба участника погони громко хохотали. Спустя несколько секунд где-то вдалеке хлопнула дверь, и к тем двоим, судя по звукам голосов, присоединились еще несколько малышей.
Эсфирь посмотрела на часы.
– Скоро начнется прием усыновителей, – сообщила она. – Спасибо большое, что зашли ко мне, но теперь…
– Конечно-конечно, сейчас мы все уберем и пойдем! – вскочили ее гости, похватав свои чашки, но женщина жестом остановила их.
– Не надо, я сама. Заходите еще!
– Зайдем обязательно! – пообещали ей хроноспасатели и, попрощавшись с Соней, тоже побежавшей в коридор к другим детям, вышли из кабинета.
Мимо них пробежала уже довольно большая компания мальчиков и девочек самых разных возрастов, и Аркадий с Эммой, заулыбавшись, помахали им руками. Маевский же проводил веселящихся обитателей детского этажа мрачным взглядом и ускорил шаг, торопясь выйти из слишком радостного и не подходившего для его настроения места.
– Любим, что-то не так? – спросила Веденеева, когда они вошли в лифт и за ними задвинулись двери. Молодой человек повернулся к ней и небрежно пожал плечами:
– Все так. Вот только женщина из двадцатого века, которую собирались живьем сжечь фашисты, только что заявила, что наш век – такой же варварский, как и ее. А в остальном все так, да.
Кабина лифта рухнула вниз, и все трое привычно ухватились за поручни.
– Может, тебе посмотреть на ее слова по-другому? – предложил Аркадий, когда они вышли в холл первого этажа. – Она, по-моему, имела в виду, что добрые, порядочные и умные люди существовали во все времена. И в наше, и в ее, и в более далеком прошлом.
– И вообще-то это правда, – добавила Эмма.
– Да что ты говоришь! – вспыхнул Любим. – По-твоему, если бы «нырки» в прошлое открыли раньше, например, в двадцатом веке, там их стали бы использовать так же, как мы? По-твоему, тогдашние люди не бросились бы менять историю, таскать из прошлого взрослых мужиков-солдат или еще что-нибудь в таком духе?
– Для хроноспасателя ты слишком плохо относишься к жителям других эпох, – отчеканила девушка.
– Я к ним плохо отношусь?! – окончательно вышел из себя Маевский и внезапно расхохотался. – Ну да, конечно. Как еще может к ним относиться тот, кого самого младенцем спасли из семнадцатого века!
Он внезапно замолчал, и на его лице появилось раздосадованное выражение. Эмма и Аркадий уставились на Любима во все глаза. Проходившие через холл двое сотрудников ХС замедлили шаг и подозрительно покосились на ругавшуюся, а потом так резко затихшую троицу, но затем двинулись дальше. А друзья все стояли посреди просторного зала и смотрели друг на друга, не зная, что сказать.
– Ну да, первая успешная спасательная операция – две тысячи двести двадцать восьмой… Двадцать семь лет назад, – нарушил, наконец, молчание Светильников.
– Москва, Смутное время, – пробормотала Веденеева, вспоминая лекции на первом курсе и продолжая неотрывно глядеть на Любима. – Оттуда забрали двух мальчиков… А ты никогда не говорил…
– Как-то к слову не пришлось, – пожал Маевский плечами и кивнул на выход. – Ну что, гулять-то мы пойдем?
– Да, пошли, конечно… – все еще растерянно пробормотал Аркадий, и друзья зашагали в сторону двери.
– Любим, а твоя прабабушка, что же, не знала? – удивленно захлопала глазами Эмма.
– Нет, конечно, – вновь пожал плечами ее друг. – Когда ее внучка с мужем меня усыновили, она жила на Дальнем Востоке, и они с ней мало общались. А когда она переехала сюда, мне уже два года исполнилось. Я тогда и сам еще ничего о себе не знал – мне родители открыли правду незадолго до смерти.
– И ты ей так и не сказал? – начал Светильников, но Любим лишь усмехнулся:
– Ты представляешь, что бы с ней было, если бы она узнала?
Он распахнул дверь, пропуская Эмму вперед. Та, все еще с изумлением поглядывая на Маевского, шагнула через порог и вдохнула морозный зимний воздух. Несмотря на неудачную попытку переубедить Терезу, несмотря на спор с Любимом и только что сделанное им неожиданное признание, девушка с удивлением отметила, что чувствует себя совершенно умиротворенной. Рядом с ней ее самые любимые люди, все интересные задания у нее еще впереди, и вообще жизнь так прекрасна…
– Эмма!!! – полный ужаса крик Аркадия заставил Веденееву обернуться. В тот же миг она почувствовала сильный удар в
