Мысль, которую Светильников отгонял от себя с того самого дня, как узнал, что наблюдать за прошлым стало гораздо проще и что это может и даже должен делать любой сотрудник ХС при каждом удобном случае, в очередной раз вернулась, и мужчина понял, что теперь он уже не сможет от нее избавиться. Ему нужно было сделать то, чего ему с каждым днем хотелось все сильнее. Нужно именно теперь, когда он вернулся на свою любимую работу, пусть и на другую специальность, и провел свое первое самостоятельное дело. Причем провел более чем успешно. Сегодня он имел право вознаградить себя.
Аркадий включил свой компьютер, и его руки забегали по клавиатуре. Настройка параметров не заняла много времени, и вскоре монитор перед ним снова засветился, показывая так хорошо знакомые улицы и дома Санкт-Петербурга XXIII века. Машины со сверкающими солнечными батареями на крышах, парящие над дорогой видеокамеры с пропеллерами, редкие рекламные вывески, оставленные как память о XX и XXI веках… Люди, спешащие по тротуару пешком и переходившие дорогу по светофорам, одетые в простую, не меняющую цвет одежду… Стены домов без узоров – серые, желтые, однотонные… Как же он, оказывается, скучал по всему этому!
Блаженно улыбаясь, Аркадий любовался своей родной эпохой, «продвигаясь» по улицам, сворачивая то в один, то в другой переулок, вглядываясь в лица своих современников. Он начал просмотр с центра города, с Невского проспекта, и теперь двигался к северной окраине, то ускоряясь и глядя на город сверху, словно пролетая над ним, то уменьшая скорость и «проходя» по улицам в том же темпе, в каком по ним шли люди. Стараясь не думать, куда именно он направляется, мужчина в то же время прекрасно знал, что выбирает такой маршрут не случайно. Да и момент времени он выбрал тоже не просто так.
Дом, где жил Любим Маевский, за пять лет, прошедших со «смерти» Аркадия, ничуть не изменился – те же обшарпанные стены, та же детская площадка перед ним… Некоторое время Светильников рассматривал дом и двор, людей, входящих в подъезд его друга и выходящих из него, а потом сдвинул время просмотра вперед, выбрав тот момент, когда Любим обычно возвращался с работы. Ему пришлось подождать еще почти полчаса, и он уже начал подозревать, что Маевский куда-нибудь переехал, но внезапно во двор свернула идущая в обнимку пара, и Аркадий, еще не разглядев лиц этих двух людей, сразу понял: перед ним именно те, кого он мечтал увидеть.
Эмма и Любим шли в обнимку, о чем-то разговаривая. Светильников «приблизился» к ним и увидел, что оба они, как всегда, одеты в джинсовые костюмы, оба улыбаются и бросают друг на друга такие красноречивые взгляды, что можно не сомневаться: у них все хорошо, их роман в самом разгаре, и они спешат остаться наедине. Веденеева не изменилась ни в малейшей степени – все те же длинные волосы, свободно рассыпавшиеся по плечам и шевелящиеся на легком летнем ветру, и на вид ей нельзя дать больше двадцати – двадцати двух лет. Хотя на самом деле в тот момент уже исполнилось тридцать…
Восхищенно вздохнув, Аркадий перевел взгляд на Любима. Тот как будто бы тоже изменился не сильно и тоже выглядел намного моложе своих лет. Но его лицо за прошедшие с тех пор, как Светильников видел его в последний раз, годы в чем-то стало другим. Диспетчер не сразу понял, в чем заключалось изменение, но в конце концов сообразил, что новое появилось не во внешности друга, а в выражении его лица и взгляде. Легкомысленный в прошлом, легко впутывающийся во всевозможные рискованные ситуации и втягивающий в них всех, кто оказывался рядом, Любим теперь казался серьезнее и взрослее, и если на вид Аркадий дал бы ему лет двадцать пять, то глаза его выглядели намного старше. Тот парень, которого Светильников знал в студенческие времена и порой ненавидел, ревнуя к нему свою подругу, исчез. Теперь Аркадий видел серьезного человека, умеющего заботиться о других, – это читалось по его более осторожным движениям и по тому, как нежно и ласково он обнимал идущую рядом с ним и доверчиво прижимающуюся к нему женщину.
Изменила ли его так сильно смерть друга? Или то, что он сам едва не погиб и долгое время находился на грани смерти? Или дело было в чувстве ответственности за другого человека, за Эмму? Ведь в то время, по расчетам Аркадия, они уже собирались создать семью – в биографии супругов Маевских говорилось, что поженились они через шесть лет после покушения на Любима. Вероятно, причина крылась во всех событиях вместе…
Впрочем, так ли это важно? Главное, что два самых близких друга Аркадия возвращались с работы домой со счастливыми лицами, и впереди их ждали двадцать с лишним лет счастья. О чем они, правда, пока не знали. Зато незримо присутствовавший рядом с ними в тот летний день 2260 года друг, которого они считали погибшим, знал о них все, и, глядя в их излучающие любовь и радость лица, он тоже почувствовал себя совершенно счастливым.
Точно такое же счастье он ощутил за минуту до своей не состоявшейся гибели во время взрыва, когда бежал к Любиму в больницу и понял, что желает им с Эммой быть вместе, а сам готов отойти в сторону и не мешать своим друзьям.
Глава VI
За следующий месяц Аркадий заглядывал в Петербург XXIII века еще три раза и имел возможность полюбоваться пышной свадьбой Любима и Эммы и первым днем рождения их детей-двойняшек. Даты всех этих событий нашлись в архивах, а жили Маевские все в той же квартире, когда-то принадлежавшей прабабушке Любима, так что найти эти моменты времени не представляло труда. Но
