Это сделала я. Я привела смерть. Простите, простите меня.
Не поднимая носа от земли, медведь ковыляет в сторону школы. Время от времени он громко всхрапывает и кусает воздух, и мы слышим глухое щелканье его зубов. Я вижу, как подрагивают кончики его ушей, вижу на позвоночнике голое мясо там, где с него облазит шкура.
С крыши доносится крик, а за ним выстрел. Просвистев у нас над головами, пуля врезается в камень, которым вымощена дорожка, и медведь вскидывается на задние лапы. От испуга я взвизгиваю. Кто-то зажимает мне рот рукой, но уже поздно.
Медведь поднимает голову и смотрит прямо на меня. У меня вырывается придушенный вопль. Половина его морды обнажена до кости.
Шумите, учил нас мистер Харкер. Дайте ему отпор. Но это токс, а к токс старые правила едва ли применимы.
– Выстрел его не спугнул, – говорит Риз. – Но они еще могут его ранить.
Линдси трясет. Мое тело, прижатое к остальным, напоминает оголенный провод. Напряжение столь велико, что меня, кажется, можно сломать пополам, а сердце стучит как сумасшедшее.
– Дайте им еще один шанс, – шепчу я.
Второй выстрел, и медведь ревет. Думаю, они попали, но он продолжает идти на нас.
– Отступаем спиной вперед, – говорит Риз ровно и негромко. – Медленно, на счет «три».
Я беру Кэт за руку, и Риз начинает считать. Мы держимся друг за друга, и я чувствую, как кто-то из нас дрожит, когда медведь фыркает и переминается с лапы на лапу. До школы рукой подать, но, если мы побежим, по крайней мере одну из нас он догонит.
Мы делаем первый шаг, и я перестаю чувствовать его горячее зловонное дыхание. Он наблюдает за нами, и я стараюсь не моргать, не прерывать зрительного контакта, но слепой глаз болит, вокруг темно, а я так устала.
– И еще, – говорит Риз. Вместе мы делаем еще один шаг. Дрожащие тела, сжатые кулаки.
Секунду ничего не происходит, и я чувствую, как у меня расслабляются плечи. И тут он рычит, и его рев, идущий словно из самой земли, пробирает меня до костей.
– Ага, – говорит Риз. – А вот теперь бежим.
Кэт срывается с места первой, оттолкнув нас в сторону. Я падаю на четвереньки, обдирая ладони о замерзшую землю. Темнота вокруг сгущается, и когда я поднимаю голову, то вижу совсем рядом его блестящую кость и влажную открытую пасть. Меня окутывает спокойствие. У меня есть только нож, от которого сейчас никакого проку, но я могу выиграть время для остальных. Это я впустила его внутрь. Дальше он пройдет только через мой труп.
Но Риз хватает меня под локоть серебряной рукой и рывком ставит на ноги. В ее глазах дикое выражение, щеки горят.
– Шевелись.
Ветер хлещет в лицо, в ушах шумит кровь, и я слышу его – слышу, как он ломится за нами, как сотрясается земля от его шагов. Грохот выстрела – мимо, слишком темно, и мне нельзя оглядываться. Кэт ждет на крыльце, Линдси бежит прямо передо мной. Я обгоняю ее. Каждый вдох дается все тяжелее, легкие сжимаются от холода.
– Скорее! – кричит Кэт. Риз добегает до двери и ныряет внутрь. Кэт протягивает ко мне руки, и я, полностью утратив контроль над собственным телом, врезаюсь в нее, и она заталкивает меня в вестибюль.
– Давай, Линдси, – зовет она. Линдси только что была прямо за мной, я могу в этом поклясться, но тут я слышу вскрик, переходящий в хриплый надломленный визг. Страшный лязгающий звук пронзает до мурашек. Я не сомневаюсь, что буду помнить его всю жизнь.
Кэт наваливается на парадную дверь, и Риз возится с замком, поворачивая защелку. Грохот металла перекрывается влажным рычанием и треском костей. Линдси вскрикивает в последний раз и замолкает.
– Как ты? – спрашиваю я Кэт. – Нормально?
На ней нет лица, а глаза стеклянно блестят, но она кивает. Сильная, стойкая – настоящая дочь офицера флота.
– Пока да.
Мы ждем – хвала небесам, на первом этаже вестибюля нет окон – и молимся, чтобы медведь не попытался проломить дверь. Замок надежный, но против такого зверя он долго не продержится.
– Пошли, – говорит Риз, – пока еще можем. Надо предупредить директрису.
Эли скатывается по лестнице, следом за ней – две девочки из ружейной смены.
– Черт, – говорит она. – Где Линдси?
– Где Линдси? – Кэт проносится мимо Эли и вцепляется в куртку стоящей рядом дежурной. Это Лорен – девочка, которая заняла мое место в ружейной смене. – Где Линдси? Где были вы?!
– Прости, – бормочет Лорен, и вторая дежурная, Клэр, загораживает ее от Кэт.
– Она не виновата. – Клэр тяжело сглатывает, и даже в тусклом свете видно, как горят ее щеки. – Мы с ней дежурили посменно, и была моя очередь. Я заснула.
Кэт выпускает куртку Лорен.
– Ты заснула?
Клэр упорно избегает ее взгляда.
– Это была случайность.
– Скажи это Линдси, – рычит Кэт.
Из северного коридора выплывает горящая свеча, и в вестибюль, не поднимая головы, быстро выходит директриса. Я не представляю, где в северном коридоре можно спрятать контейнер, но она все-таки знает школу лучше меня.
– Эй, – окликает ее Риз, и она подпрыгивает, испуганно уставившись на нас широко распахнутыми глазами.
– Девочки? Что происходит?
Риз объясняет. Странный звук, медведь на территории школы. Она не упоминает Линдси и то, что ружейная смена заснула на посту. Это уже не имеет значения.
Директриса открывает и закрывает рот – на языке виднеется свежая язва – и наконец прокашливается.
– Как он попал на территорию школы?
Это я, снова я своими руками разрушаю школу. Риз злится, и я знаю, что она думает об этом – о том, чтобы рассказать директрисе о моем участии. Я не стану ничего отрицать – я этого заслуживаю. Но она качает головой.
– Мы не знаем.
– Понятно, – говорит
