Последний, одновременный вопрос. Рика, и без того взвинченная донельзя, выпаливает:
– Чтобы он навсегда исчез из моей жизни!
Мори вздрагивает всем телом. Опирается на стену, прикрывает глаза. Со стороны не понять, что его сильнее хлестнуло, – искренний огонь в словах Рики или удар током, беспощадно обличающий лгунью. Она смотрит на него с тревогой, но тут же отворачивается.
– Быть рядом, – выдыхает Мори, не открывая глаз. Усмехается, не слыша победного марша.
Рика с ненавистью смотрит на все еще горящий на своем экране вопрос. Она знает, что солгала, но не может заставить себя даже пошутить, брякнуть про «чашку кофе» или «нормальный блокнот».
– Я хочу, – начинает Рика медленно, сжимая кулаки, – чтобы этот придурок выражал свои желания чуть адекватнее, чем круглосуточная слежка! – Улыбается вдруг, добавляет: – И маффин. Банановый. С орехами.
Вернувшееся к ней чувство юмора подтверждает – ответ был правдивым. Хотя, конечно, до идеального ему далеко.
– Эй, а маффин? – наигранно возмущается Рика, когда открываются двери. – Если уж взялся изображать боженьку, желания страждущих надо выполнять! А то верить перестанут.
Мори на своей половине только прикрывает глаза ладонью, но видно, как касается его губ улыбка. Отлепляется от стены, шагает наружу, конечно, одновременно с Рикой. Они сталкиваются в дверях, отворачиваются тут же, молча поднимаются наверх.
Эффект неуместной откровенности: если случайно узнаешь о другом то, что не хотел знать, или если о тебе узнают подобное, доверие понижается, все верно. Но они же не узнали ничего нового! Они не могли не догадываться…
– Слушай. – Рика, остановившись на лестнице, смотрит в камеру. Ей наверняка хочется назвать меня если не мудаком, то психом. – Слушай, Миротворец. Дождь. Ты на каком основании решил, что лучше нас знаешь, что мы чувствуем? У тебя половина вопросов такая, что психолог ногу сломит! А ты что-то на доктора с ученой степенью непохож. И как бы сильно я этих докторов ни ненавидела, они так грубо никогда не действуют.
Молчу. Возвращается усталость и головная боль. Нужно отправить гостям капельницу. Встаю из-за ноутбука, чуть не спотыкаюсь о котенка, на всякий случай проверяю у него воду – привык, что просто так мы не сталкиваемся. Кстати, нужно поесть перед тем, как лечь.
Рика права. Я не думал об этом, когда собирал тест, я тогда, кажется, о многом не думал, но ведь и до этой минуты мне не казалась странной уверенность в том, что я понимаю их лучше, чем они сами.
Миротворец усмехается. Если смотреть его глазами, сомнений быть не может, все очевидно, а наблюдать, как долго они возятся с вопросами, почти смешно. Если смотреть глазами Эдриана, становится страшно. Поэтому я закрываю глаза.
Капельница отправляется наверх. Я разогреваю себе банку фасоли, глядя, как Бет уговаривает Винни позволить ей помочь ему. Получается. Тому все еще плохо, но вспышек ярости больше нет. Возможно, благодаря тому, что все время, пока Рика и Мори проходили тест, Лекс скармливала напарнику кубики сахара – сладкое приглушает фантомные боли наркомана. Теперь нечто похожее будет поступать через кровь. В лучшем случае его отпустит через два дня, в худшем – через две недели. Лекарств не хватит, придется докупать, но я надеюсь на более сжатые сроки.
Мысли расползаются, я смотрю на кровать, на монитор. Гости слишком бодры, могут пойти в бокс. Придется вставать… Но организм предпочитает встать потом, чем не ложиться сейчас. Я решаю его послушаться.
Уже вечер, большинство коллег разбежались по домам, а мы с Шоном засели на кухне в департаменте. Чувствую себя шахтером, сколовшим целую гору пустой породы, ворчу, тыкая ложкой в чайный пакетик:
– Ощущение, что они сквозь землю провалились. Причем вместе с одеждой и документами. Хоть бы у одного была машина, черт! Ее так легко, как велосипед, не спрятать, отследили бы по камерам.
– Пол!
Удивленно поднимаю взгляд на спешащую к нам Джемму.
– Есть еще одна пропавшая. С машиной.
Протягивает мне фотографию. В первое мгновение очень хочется уточнить, не шутка ли это, но, кажется, тогда капитан меня убьет.
– Полицейская? – все же переспрашиваю, глядя на неулыбчивую девушку в форменной рубашке.
Джемма коротко кивает.
Твою же мать. Смотрю на начальницу, она смотрит на меня. Дьявольски спокойная.
– Джемма, ты понимаешь…
– Заткнись, – обрывает она меня. А ведь раньше никогда не ругалась на подчиненных. Но и я никогда раньше не пытался сказать ей, что у нас завелся гребаный маньяк. – Это наше дело. Твое дело. И это наш город, в котором не будет паники. Ты меня понял?
– Мэм, – обращается Шон. – Команду дайте. А то, ну… Несерьезно это.
– Послезавтра утром внутренний брифинг, – кивает Джемма. – Завтра передам вам Эзру и Захари. Ордер на обыск квартиры будет.
Замечательно слышать: «Любые ресурсы, хоть лампу Аладдина просите, но найдите пропавших». Просто замечательно. Будем считать, что я услышал.
– Нам нужны эксперты. Изучить один велосипед и все, что покажется странным в квартире.
Так я никогда в жизни не наглел, но Джемма кивает снова:
– Завтра зайдешь ко мне за ордером, после этого возьмешь себе группу из лаборатории. Я напишу приказ.
Кажется, я таки попал в какой-то из сериалов. С ума сойти. Если бы еще повод был менее серьезный, эх. Жить в скучной серой повседневности мне, пожалуй, нравилось больше.
6 октября
От того, что кто-то пытается сжевать мое ухо, я еще не просыпался. Поворачиваюсь к котенку, тот мяукает, пытаясь поставить лапу мне на нос. Сажусь, жмурясь, дотягиваюсь до планшета. Начало шестого. Девять часов сна, между прочим, давно столько не спал.
Ссаживаю Проблему на пол, откидываюсь на подушку, пытаясь задремать снова, но организм именно с ейчас решил объяснить мне, что чередование голодовки с трехразовым питанием ему не нравится. Верчусь минут пять, пытаясь найти положение, в котором живот болит поменьше, потом все-таки встаю. Нахожу таблетки в аптечке, заодно мажу давно пожелтевшие синяки на ребрах. Почти рассосались, приятная новость.
Оповещений ночью не было, иначе я бы проснулся, но все равно тянусь к тумбочке… Планшета нет. Окидываю взглядом комнату и вскакиваю. Голова неожиданно сильно кружится, приходится опереться на стену. Опять, да сколько можно! Добираюсь до стола, отбрасываю разряженные телефон и планшет на кровать, кликаю мышкой ноутбука.
Вчера я был менее адекватным, чем думал. Иначе не забыл бы поставить все на зарядку. Чтобы не смотреть в пустой экран, занимаюсь обычными утренними делами: причесываюсь, переодеваюсь, кормлю кота. Это на удивление успокаивает.
Наконец мы с моим рабочим местом готовы к новому дню. Тот, впрочем, оказывается совершенно не готов к нам.
– Что происходит?… – бормочу себе под нос, рассматривая в нескольких окнах зацикленные фрагменты. Бемби раз за разом встает с кровати, подходит к двери, возвращается, ложится обратно. Эл швыряет в
