– Кто ты-то?
– Уброк. А Кармаль ранен.
Тьфу ты, этого еще не хватало! Ладно, разберемся… сейчас главное злодеев не упустить. Да не должны бы…
Приложив руку к шее упавшего в траву слуги – точно, готов! – боярин махнул рукой Маше и, бросившись к трофейной лошади – увы, только одной – прыгнул в седло.
– Эге-й! – орали в степи. – Эге-не-гей!
Хлестнув коня по крупу, Павел понесся на крик, рискуя в любую минуту сломать себе шею. Правда, светлело уже прямо на глазах! Черные ветви кустарников приобретали зеленовато-золотистый оттенок, небо становилось голубовато-белым, а от быстро угасших звезд остались лишь едва заметные бледные тени.
Через пару минут Ремезов обнаружил всадников: целый отряд во главе с начальником караванной стражи окружил двух узкоглазых всадников – теперь уж их хорошо можно было рассмотреть. Павел даже узнал эту парочку, когда подъехал ближе. Ну, конечно, что и следовало ожидать! Посланцы. Монгол и китаец. Игдорж Даурэн и… Ли Чань? Суань? Как бишь их там?
– Ты славно сегодня поработал, Аким, – вышел скрывавшийся в тени деревьев купец Халед ибн Фаризи. – Славно. Где остальные?
– Там, у берега. Кармаль, похоже, что ранен. А изменник Салтан – убит. Я просто вынужден был…
Тут только Павел подумал, что оставил там, в траве, нож… в траве или в спине убитого им предателя. Надо бы вернуться, забрать…
– Я их проведаю, – молодой человек сунул ногу в стремя.
– Постой, – повелительно махнул рукой начальник стражи – коренастый, с испещренным шрамами плоским лицом, монгол.
Его поддержал и торговец:
– Да, Аким. Не спеши. Мы ведь все не спешим – видишь.
Не спешат они… Странно!
– Но ведь нужно искать третьего.
– А чего его искать? – иранец неожиданно расхохотался, тряхнув крашеной бородой. – Вон он!
Он кивнул куда-то за спину Павлу, и молодой человек со всей поспешностью обернулся, увидев прямо перед собою, в числе других всадников, желтолицего киданя с черной остроконечной бородкой и усиками.
– Меня зовут Суань Го, – не слезая с лошади, но слегка кивнув, светски улыбнулся кидань. – Впрочем, мы знакомы. У меня хорошая память даже на бледнолицых демонов… не так ли, господин Павел?
Глава 9
Бродники
Лето 1244 г. Улус Джучи
Массивная деревянная решетка из толстых жердей делила небо на клеточки, вполне удобные, кстати, для игры в крестики-нолики. Или, скажем, дети могли бы прыгать по небу, играя в классики, если б, правда, небо было бы не небом, а, скажем, весенним асфальтом, черным и влажным после только что сошедшего снега. Как там поется в детской песенке? Мелом расчерчен асфальт на квадратики…
Вот именно, на квадратики. Такие, что не проскочишь. Руку, конечно, просунуть можно, но ведь до решетки-то хотя бы дотянуться нужно. А никак! Высоко, метра четыре, а то и выше, и кому только пришло в голову выкопать здесь такую глубокую яму? Хотя… судя по стойкому запаху гнили, в ней хранили овощи и прочие припасы, да, вероятнее всего так, просто оставляли, куда-нибудь едучи, а потом, на обратном пути, забирали – Ремезов о таких складах слыхал. Правда, вот самому в него угодить, да еще в качестве узника – это уж ни в какие ворота. Вот уж попал-то! И главное – как глупо.
Эх, недооценил ушлого иранского купца! А тот-то прочухал, что к чему – умный. Гроссмейстер долбаный, мать ити. Наверняка что-то заподозрил давно уже, а уж после того разговора, в котором выпытывал про цены и все такое прочее… Павел тогда обмишурился, а понял это только сейчас! И цен толком не знал, и марки с шиллингами – чисто счетные единицы – посчитал реальными деньгами. Ну, какой он приказчик? За версту видать – никакой. А родной дядюшка, между прочим – купец, да еще очень даже известный. И батюшка был купцом, и ему, «Акиму» такая же судьба начертана – как и всем в те времена. Кругом династии, вертикальная мобильность низкая.
Ай, купец, ну до чего же хитрый торговец! Все ж пришел, сволочуга краснобородая, к верному выводу. И снюхался с Суань Го и его присными. Все правильно, раз уж на кону стояла прибыль – в поисках посланца кидани могли всех рабов перебить, запросто, тот же Ремезов в этом купца и уверил, как теперь выяснилось – на свою голову. Поразмыслив, подумав, Халед ибн Фаризи решил избавиться от самого подозрительного – от Павла. А этот чертов кидань еще оказался таким памятливым, вот и верь теперь басням, что для китайцев все русские на одно лицо!
И что теперь? А что теперь… Весь день молодой человек шагал, привязанный арканом к верблюду, под неусыпным присмотром стражников. Это вам не на ишаке ехать! Там-то, хоть и тряско, да все не на своих двоих. Да еще все время под палящим солнцем, боярина едва удар не хватил.
Шли на этот раз долго, и все вдоль реки, как стало потом понятно – до брода, где речушку и форсировали всем караваном, после чего расположились на ночлег вполне по-цивильному – в карван-сарае. А эта вот продуктовая яма – «ледник» – как раз на заднем дворе и располагалась. Сиди теперь, кукуй. Не выберешься!
Хорошо хоть попить дали – лично Суань Го принес, его пошлую бородку с усиками – этакий китайский Джек-Воробей – Ремезов надолго запомнил. Ага, забудешь тут… Нет, внешне кидань был сама любезность – и воды самолично принес, опустил кувшин на веревочке, и про еду не забыл – пусть и лепешка, но не такая уж и черствая, да еще с вяленым мясом. Хоть что-то.
А пока узник ел да пил, кидань его просвещал насчет всякого рода пыток, которые намеревался к Ремезову применить. Вытащить специальными щипчиками жилы, привязать к животу железную клетку с дырой, а в клетку запустить голодных крыс, либо разрезать живот и затолкать туда муравьев – это были еще не самые изыски!
Павел даже возмутился, посмотрел вверх:
– Ты пугать-то кончай, господин Маньжчоу Го…
– С твоего позволения, любезнейший Павел – Суань Го. Легко запомнить.
Заглянув через решетку в яму, кидань ухмыльнулся:
– Я тебя ничуть не пугаю, уважаемый господин, просто хочу, чтоб ты понял, и был для моих вопросов открыт.
– Я и сейчас открыт, – занервничал Ремезов, которому что-то не очень хотелось испытывать на себе болезненные причуды больного воображения киданя. – Спрашивай!
– Э, нет! – Суань Го погрозил пальцем. – Всему свое время. Я приду под утро, а до того времени посиди, подумай… и помни – сначала я могу прислать палача. А могу и не прислать, это уж как мне захочется. Так что сиди пока, уважаемый господин Павел, сиди и думай. Очень хорошо думай, каждый раз, когда ты солжешь, я буду отрезать тебе палец… Так можешь и совсем без пальцев остаться.
Обнадежил,
