Потом до его слуха донеслось какое-то царапанье, а затем и скрежет. Одна из могильных плит отодвигалась в сторону.
Франкенштейн оказался в склепе не один.
* * *Ван Хелсинг и Карл подошли к вычурно украшенным и покрытым позолотой двенадцатифутовым дверям дворца. «И это еще не парадный вход», – подумал Ван Хелсинг. Створки распахнулись им навстречу, словно по волшебству, и Ван Хелсинг невольно сделал шаг назад. Но вскоре успокоился, так как двери открыли слуги, стоящие с внутренней стороны.
На секунду Ван Хелсинг забеспокоился, не спросят ли у них приглашения на бал, но слуги вели себя вежливо, и один, улыбнувшись, произнес:
– Добро пожаловать.
Ван Хелсинг кивнул, и они с Карлом вошли внутрь. Интерьер дворца поражал своим великолепием. Паркетные полы с замысловатыми узорами, стены, увешанные гобеленами и украшенные вензелями в форме золотых корон, – все вокруг сияло роскошью.
Мебель была старинной, и Ван Хелсинг узнал несколько предметов, относящих к разным историческим эпохам. По коридорам прохаживалось множество гостей: большинство в карнавальных костюмах и масках, а некоторые просто в темных одеждах. Разумеется, все они относились к высшей венгерской и европейской аристократии. Во всем чувствовались одновременно и невероятное богатство, и явные признаки разложения и упадка общества.
Ван Хелсинг с Карлом влились в праздную толпу и вместе с ней направились к огромным дверям, которые распахнулись перед ними, открывая взору грандиозный и великолепный по убранству бальный зал. Он быстро заполнялся публикой, и Ван Хелсингу с монахом было нетрудно сохранить инкогнито в море гостей, многие из которых также скрывали свои лица под масками.
Оркестр наигрывал какую-то мелодию, которую Ван Хелсинг не мог распознать. Тогда он решил, что она, видимо, принадлежит современному местному композитору. Что-то странное слышалось в звуках этой музыки: в ней явно проступал диссонанс, порождавший в душе Ван Хелсинга какие-то неприятные ассоциации. А может быть, это было следствием воздействия на организм «яда оборотня».
Публику развлекало множество ярмарочных лицедеев, цыган, жонглеров, канатоходцев, акробатов и шпагоглотателей. Зрелище показалось Ван Хелсингу необычным. Впрочем, ему никогда раньше не доводилось бывать на подобных балах... а может быть, он просто этого не помнил.
– Ну что ж, это совсем другое дело, – заключил Карл, окидывая взором веселящихся гостей.
– Дракула наверняка что-то замыслил недоброе на сегодняшний вечер, – задумчиво произнес Ван Хелсинг.
– Интересно, вот в подобных ситуациях у нас будет какой-нибудь план? Или мы, как и раньше, действуем импровизированно?
– И то и другое вместе.
Они подошли к праздничным столам, уставленным всевозможными яствами, некоторые из которых Ван Хелсингу не приходилось раньше видеть. Оба глубоко вдохнули воздух.
– По-моему, пахнет замечательно. А ты как считаешь? – поинтересовался Карл.
– Не совсем.
– Что же ты учуял?
Ван Хелсинг еще раз набрал полную грудь воздуха:
– Все сразу. – Очевидно, срабатывал «яд оборотня» в его крови. – Горячие крендели, кусты можжевельника, духи и гниющую человеческую плоть. – Вот что, оказывается, тревожило его с того самого момента, как он вошел во дворец. Где-то поблизости находились вампиры, и среди них, скорее всего, присутствовал сам граф Дракула со своей невестой.
– Ты умеешь испортить аппетит в самый неподходящий момент, – печально вздохнул Карл, все еще поглядывая на угощение.
* * *Анна чувствовала себя легко, она словно парила в воздухе. Надо признаться, что это ощущение ей понравилось. Она находилась на большом празднике. В ее жизни почти не было таких роскошных балов. Итак, здесь отсутствовали чудовища, а потому не было и смерти, и не приходилось ни за кем охотиться. Оставалось только... танцевать. Она скользила по изысканно подобранному паркету, и ее туфли едва касались его.
Рядом с ней находился мужчина. Он был добр и благосклонен. Он был... ее хозяином и повелителем. «Нет!» – тут же возмутился ее внутренний голос. Ни один мужчина не мог стать ее хозяином. Она была представительницей рода Валериусов, причем последней. Прекрасный сон продолжался, но теперь почему-то все вокруг начало подрагивать, угрожая взорваться и вовсе исчезнуть, как это часто бывает во сне. Какая-то часть принцессы сопротивлялась. Где-то в глубине души она понимала, что должна находиться сейчас совсем в другом месте и заниматься очень важными делами.
В это мгновение мужчина из ее сна поцеловал ее, и она проснулась... в руках чудовища. Причем не просто чудовища, а того самого, за которым охотились ее предки в течение нескольких веков. И она сейчас танцевала с ним. Немногим из рода Валериусов доводилось подходить так близко к графу, но и им тоже не удалось выжить. Дракуле на вид было не более тридцати лет, а лицо его можно было бы даже назвать красивым, если бы Анна не знала, какой демон прячется за этой внешностью. Глаза его оказались темными, холодными и совершенно безжизненными. А серьга и длинные темные волосы, убранные в косу, завершали зловещий внешний вид графа.
Вальсируя с Анной, граф поинтересовался:
– Как тебе нравится чувствовать себя марионеткой в моих руках?
Она ощутила, как все ее тело начало противиться его прикосновениям. Он находился слишком близко к ней. Но как ни пыталась Анна отстраниться, она вскоре поняла, что все ее тело совершенно не слушается ее. Правда, она стала понимать все то, что происходило вокруг нее:
– Я не позволю совершать с собой никаких обменов, граф.
– А я и не намерен никого обменивать. Если я только знаю Ван Хелсинга, а это именно так, то он тоже не собирался идти ни на какие сделки или уступки. – Сказав это, граф приблизил свое лицо к губам Анны так, что их уста чуть не соприкоснулись. – Да мы, собственно, ни о чем и не договаривались.
– У меня по коже бегут мурашки.
–
