– И какой же смертельной болезнью мне убить великого Аполлоооона? – пробулькал дух. – Сибирской язвой? Эболой…
– Заусеницы, – предложил я, пытаясь отползти от своего палача. – Я живу в страхе перед ними.
– Есть ответ! – воскликнул носос, бесцеремонно игнорируя мои старания. – Попробуем!
С этими словами он рассеялся в дым и навис надо мной сияющим одеялом.
8
Персики в бою
Дальше некуда
Взрыв мозга
Не могу сказать, что вся жизнь пролетела перед глазами.
Если бы так, это заняло бы несколько месяцев, и я наверняка успел бы придумать план побега. Нет, пролетели только сожаления. Да-да, даже мне, созданию восхитительному в своем совершенстве, есть о чем сожалеть. Я вспомнил тот день в студии на Эбби-роуд, когда, движимый завистью, внес вражду и раздор в сердца Джона и Пола и расколол «Битлз». Вспомнил, как на поле сражения Трои пал Ахилл, сраженный стрелой подлого лучника – из-за моего гнева.
Пред моим внутренним взором предстал Гиацинт, красавец с бронзовыми плечами и сияющими под солнцем темными вьющимися локонами. Стоя на краю поля, он послал мне ослепительную улыбку. Даже ты не сможешь бросить диск так далеко.
Смотри, сказал я и метнул диск, а потом с ужасом увидел, как порыв ветра необъяснимым образом направил снаряд в прекрасное лицо друга.
И, конечно, я увидел ее – другую любовь моей жизни. Увидел, как ее чудесная кожа превращается в кору, волосы – в зеленые листья, а глаза – в застывшие озерца сока.
Такой болью отозвались эти воспоминания, что я бы даже принял за избавление от муки опускающийся на меня сияющий чумной туман.
Но моя новая, смертная, сущность воспротивилась этому. Я еще слишком молод, чтобы умирать! У меня еще не было первого поцелуя! (Да, в моем божественном каталоге бывших красивых людей побольше, чем в списке гостей на вечеринке у Ким Кардашьян, но все они были сейчас не в счет.)
И тут, если уж быть честным до конца, я должен кое в чем признаться: все боги боятся смерти, даже тогда, когда мы заключены в смертные формы. Кому-то это может показаться глупостью – ведь мы же бессмертны. Но, как вы уже видели, бессмертность могут и отнять. (В моем случае целых три раза.)
Богам знакомо увядание. Знаком уход в забвение. Сама мысль о небытии вселяет в нас ужас. Вообще-то – да, Зевсу не понравится, что я делюсь этой информацией, и если вы расскажете кому-то, я буду все отрицать – мы, боги, немного даже изумляемся вам, смертным. Вы живете, зная, что неизбежно умрете. Не важно, сколь много у вас друзей и родственников, ваше недолгое существование быстро забудут. Как вы миритесь с этим? Как справляетесь? Почему не предаетесь отчаянию, не сходите с ума и не рвете на себе волосы? Ваше бесстрашие, надо признать, достойно восхищения.
Так о чем я?
Да, верно. Я умирал.
Затаив дыхание, я вертелся в грязи, пытался отвести опускающееся чумное облако, но это было куда труднее, чем прихлопнуть муху или обнаглевшего смертного.
Краем глаза я увидел Мэг, сцепившуюся в смертельной игре в салки с третьим духом и отчаянно старавшуюся укрыться от него за персиковым деревом. Она крикнула мне что-то, но ее голос прозвучал как будто издалека.
Слева вдруг дрогнула земля, и тут же из нее ударил миниатюрный гейзер. Напрягая последние силы, Перси подполз к источнику, сунул лицо в воду и смыл дым.
Свет начал меркнуть в глазах.
Перси поднялся на ноги, вырвал из земли оросительную трубу – она и была источником гейзера – и направил струю воды в мою сторону. Вообще-то я не люблю таких вот водных процедур. Каждый раз, когда мы с Артемидой бываем в походе, она норовит разбудить меня, вылив ведерко ледяной воды. Но сейчас я не имел ничего против этого обливания.
Вода смыла дым. Я отвернулся, хватая ртом воздух. Поблизости два газообразных неприятеля превратились в жалкие, промокшие трупы, желтые глаза которых светились злобой и раздражением.
Мэг снова что-то крикнула. На этот раз я разобрал ее слова.
– ЛОЖИСЬ!
Призыв показался мне неуместным и даже отчасти неуважительным, поскольку я только что поднялся. По всему саду отрывались от земли и левитировали замерзшие, почерневшие остатки урожая.
Поверьте, за четыре тысячи лет мне довелось повидать немало странного и чудного. Я видел мечтательный лик Урана, выложенный звездами в небе, и ярость неистово мечущегося по земле Тифона. Видел, как люди превращаются в змей, а муравьи в людей. Видел, как вполне разумные в прочих отношениях мужчины и женщины выплясывают макарену.
Но никогда еще не видел я восстания замерзших фруктов.
Мы с Перси грохнулись на землю – персики летали по всему саду, рикошетом, словно черные бильярдные шары, отскакивая от деревьев и разрывая в клочья трупные тела но-сои. Останься я стоять, меня убило бы на месте, но Мэг стояла, спокойная и бесстрашная, и мерзлые плоды со свистом проносились мимо, огибая ее.
Изрешеченные до дыр, все три носои пали. И вслед за ними попадали обезумевшие фрукты.
Перси поднял голову. Глаза у него покраснели и распухли.
– Что это такое было?
Язык у него немного заплетался – похоже, избежать воздействия чумного облака ему все же не удалось, – но он, по крайней мере, остался жив. В общем, это был хороший знак.
– Не знаю, – признался я. – Мэг, с тобой все в порядке?
Замерев на месте, она с изумлением оглядывала последствия буйства фруктов, растерзанные трупы, сломанные и разбросанные ветки.
– Я… я не уверена.
– Как ты это сделала? – прохрипел Перси.
Девчонка в ужасе посмотрела на него:
– Это не я! Я просто знала, что так будет.
Один из кадавров зашевелился и даже поднялся, вихляя на продырявленных ногах.
– Это сделала тыыыы, – проворчал он. – Тыыыы сильная, девочка.
Два других трупа тоже поднялись.
– Но и твоей силы мало, – сказал второй. – Сейчас мы с вами покончим.
Третий осклабился, явив гнилые зубы.
– Твой опекун ооооочень огорчится.
Опекун? Может быть, дух имел в виду меня? В сомнительных случаях я обычно предполагаю, что речь идет обо мне.
Мэг побледнела, словно ее ударили в живот. Руки у нее задрожали. Топнув ногой, она крикнула:
– НЕТ!
Теперь в воздухе закружилось еще больше персиков и груш. Только на этот раз они слепились в некий пылевой вихрь, но не песчаный, а фруктовый, и перед Мэг возникло существо, напоминающее пухленького ребенка в одном подгузнике. На спине у него выступали крылышки из покрытых листьями веток. Детское личико было бы даже привлекательным, если бы не мерцающие зеленые глаза и заостренные клыки. Существо зарычало и защелкало зубами.
– Ох, нет. – Перси покачал головой. – Терпеть не могу такие штуки.
Три носои тоже не обрадовались и отступили от рычащего
