– Не страшно, если не понимаешь, – пожала плечами Джозефина. – Но я хочу, чтобы ты знал: Эмми было нелегко отказаться от твоего божественного дара. Но проведя вместе почти шестьдесят лет среди Охотниц, мы кое-что поняли. Важно не то, как долго ты живешь, а то, ради чего ты живешь.
Я нахмурился. Это была совершенно не божественная логика: зачем выбирать между бессмертием и смыслом жизни, когда можно иметь и то и другое?
– Зачем ты мне это рассказываешь? – спросил я. – Хочешь убедить меня остаться таким… таким отвратительным? – я указал на свое жалкое смертное тело.
– Я не указываю тебе, что делать. Но тем ребятам – Лео, Калипсо, Мэг – ты нужен. Они на тебя рассчитывают. И мы с Эмми тоже – мы хотим вернуть нашу дочь. Необязательно быть богом. Просто сделай все возможное ради друзей.
– Брр…
Джо усмехнулась:
– Когда-то давным-давно от таких разговоров меня бы тоже затошнило. Я думала, что дружба – это капкан. Тогда каждой женщине приходилось быть самой за себя. Но когда я стала Охотницей, госпожа Бритомартида кое-что мне рассказала. Ты знаешь, как она стала богиней?
Немного поразмыслив, я ответил:
– Когда она была юной, ей пришлось убегать от критского царя. Желая спрятаться, она бросилась в рыбачьи сети, растянутые в гавани, правильно? Но не утонула, а была превращена в богиню.
– Правильно, – Джо переплела пальцы. – Сеть может быть ловушкой. Но она может быть и страховкой. Главное – знать, когда прыгнуть.
Я уставился на нее. Подождал немного, пока наступит озарение, я вдруг все пойму и мне станет легче.
– Извини, – наконец проговорил я. – Ума не приложу, что все это значит.
– Ничего страшного, – она протянула мне руку. – Давай выходить отсюда.
– Да, – согласился я. – Хочу хорошенько выспаться перед завтрашним походом.
Джо улыбнулась дружелюбной улыбкой машины-убийцы:
– О нет. Пока никакого сна. Пора тебе заняться работой по дому.
20
Стильно кручу педали
Кандалы на ногах – в моде
Вот-вот завоплю
Мне хотя бы не пришлось мыть туалеты. День я провел у грифоньего гнезда – играл музыку для Элоизы, чтобы успокаивать ее, пока она откладывает яйцо. Ей понравились Адель и Джони Митчелл[21], так что моим человеческим голосовым связкам пришлось изрядно поднапрячься, а вот мою пародию на Элвиса Пресли она не оценила. Музыкальные предпочтения грифонов – настоящая загадка.
В какой-то момент я увидел, как внизу по главному залу идут Калипсо, Лео и Эмми, что-то горячо обсуждая. Пару раз я замечал, как по залу, заламывая руки, пролетает Агамед. О послании из волшебного шара – «МЫ НЕ МОЖЕМ ОСТАТЬСЯ» – я старался не думать: особой надежды оно не вселяло, да и помочь в выборе музыки для будущей мамаши не могло.
Когда я уже час как играл второй сет, Джо в мастерской снова начала работать над отслеживающим устройством, и мне пришлось выбирать мелодии, органично сочетающиеся со звуками сварочной горелки. К счастью, Элоизе понравилась Патти Смит[22].
Единственная, кого я не видел днем, была Мэг. Я предположил, что она на крыше, заставляет овощи и фрукты расти в пять раз быстрее обычного. Время от времени я поглядывал вверх, проверяя, не упадет ли на меня крыша и не засыплет ли меня брюквой.
К ужину пальцы покрылись волдырями от беспрестанной игры на боевом укулеле. В горле было сухо, как в Долине Смерти[23]. Зато Элоиза довольно кудахтала, сидя на только что снесенном яйце.
На удивление, мне полегчало. Все-таки у музыки и целительства много общего. Я даже подумал, а не отправила ли меня Джо помогать Элоизе, чтобы и самому мне стало лучше. Поди разбери этих женщин со Станции.
Ночью я спал как убитый, причем убитый по-настоящему, а не как кое-кто оранжевый, неприкаянный и безголовый. На рассвете мы с Мэг и Лео, выспросившие у Эмми, как добраться до Водного променада, были готовы к путешествию по улицам Индианаполиса.
Перед тем как мы ушли, Джозефина отвела меня в сторонку:
– Мне бы очень хотелось пойти с вами, солнышко. Утром я сделаю все, что смогу для вашей подруги Калипсо, постараемся вернуть ей магические силы. Но мне будет спокойнее, если ты пока поносишь вот это, – она протянула мне железный браслет.
Я вгляделся ей в лицо, но было не похоже, что она шутит.
– Это же грифоньи кандалы, – сказал я.
– Нет! Я бы ни за что не заковала грифона в кандалы.
– А меня, значит, хочешь заковать. Разве не такие штуки цепляют на людей, сидящих под домашним арестом?
– Нет, тут другое. Это отслеживающее устройство, которое я собрала.
Она нажала на крохотный рычажок на краю браслета. Раздался щелчок, и у браслета выросли два металлических стрекочущих, как у колибри, крылышка. Прибор чуть не выпрыгнул у меня из рук.
– О нет, – запротестовал я. – Не надену ничего с крыльями. Гермес как-то раз задурил мне голову и убедил примерить его обувь. Так я уснул в гамаке в Афинах, а проснулся в Аргентине. Я на такое больше не куплюсь.
Джо отключила крылья:
– Тебе необязательно летать. Я планировала сделать два браслета, но не успела. Хотела послать их на поиски… – она помолчала, явно пытаясь совладать с чувствами, – на поиски Джорджи, чтобы они привели ее домой. Я не могу этого сделать, но, если ты попадешь в беду, если ты найдешь ее… – Джо указала на второй рычажок на браслете: – Здесь включается маячок. Он покажет мне, где ты, и можешь быть уверенным – мы пришлем подмогу.
Я не понял, кого собирается прислать Джозефина. Никакой «тяжелой артиллерии» у них не было. И носить маячок на ноге я не хотел из принципа. Это против самой природы Аполлона. Я всегда должен оставаться самым заметным, самым прекрасным источником света в мире. Если меня нужно где-то искать – значит, что-то пошло не так.
Но взгляд Джозефины был таким же, как у моей матери Лето, когда она переживала, что я забыл написать ей песню ко Дню матери. (Это что-то вроде традиции. И да, спасибо, я замечательный сын.)
– Хорошо.
Я защелкнул браслет на лодыжке. Он был тесноват, но зато мне удалось спрятать его под краем джинсов.
– Спасибо, – Джо прижалась лбом к моему лбу. – Не умирай.
Она повернулась и твердым шагом направилась к мастерской, скорее всего намереваясь сделать для меня еще какие-нибудь кандалы.
Через полчаса я узнал кое-что важное: нельзя носить на ноге железный браслет, когда катаешься на катамаране с педалями.
Этот способ передвижения выбрал Лео. Когда мы вышли на берег канала, он увидел закрытый на зиму причал с прокатом лодок. Он решил реквизировать пластиковый катамаран цвета морской волны, а себя велел именовать Грозным пиратом Вальдесом. (Мэг понравилось. А я отказался.)
– Так мы скорее обнаружим эту потайную решетку, – уверял он, крутя педали. – На воде мы не сможем
