Я изумленно наблюдал за происходящим. Это точно не я обрушил на блеммию потолок. Просто повезло? А может, это дух Трофония скрепя сердце оказал мне последнюю милость за то, что я все-таки взорвал его пещеру. Расплющить кого-нибудь камнями – такой милости от него вполне можно было ожидать.
Полицейский ничего этого не увидел. Когда он повернулся ко мне, у него на груди было написано недоумение:
– Я ничего не… Постой. А куда делся мой друг?
– М-м? – отозвался я. – Какой друг?
Он пошевелил роскошными усами:
– Эдуардо. Смотритель парка.
Я изобразил замешательство.
– Смотритель? Здесь?
– Да, он был вот здесь.
– Понятия не имею, о чем ты.
Пещера вновь затряслась. Увы, камни больше не желали падать с потолка и давить моего последнего врага.
– Что ж, – проговорил полицейский, – видимо, ему пришлось уйти. Прошу прощения, но теперь мне придется убить тебя самому. Таков приказ.
– Безусловно, но сначала…
Но полицейский не собирался больше терять время. Он схватил меня за руку, прижав мою локтевую кость к лучевой. Я закричал. У меня подкосились ноги.
– Отпусти девочку, – застонал я, едва вынося боль. – Убей меня, а ее отпусти.
Такого я сам от себя не ожидал. Не такими я себе представлял свои последние слова. Я надеялся, что перед смертью у меня будет время, чтобы сочинить балладу о своих великих деяниях – очень длинную балладу. И вот в последний час я молю о спасении не своей жизни, а Мэг Маккаффри.
Мне бы хотелось думать, что все произошедшее дальше – моя заслуга. Что своим благородным жертвенным порывом я доказал свою ценность и призвал из иного измерения наших спасителей. Но скорее всего, они просто были неподалеку, искали Мэг и услышали, как я кричу от боли.
С душераздирающим боевым кличем три карпои[45] вылетели из туннеля и врезались прямо в лицо полицейскому.
Полицейский, шатаясь, заковылял по причалу, а три персиковых духа с воем царапали и кусали его как крылатые, пахнущие фруктами пираньи… хотя, судя по этому описанию, на пираний они были не очень-то похожи.
– Пожалуйста, слезьте с меня! – голосил полицейский. – Пожалуйста, спасибо!
Но карпои не слишком беспокоились о хороших манерах. Через двадцать секунд персиковой атаки от полицейского остались лишь прах, клочья ткани да волоски от усов.
Средний карпос выплюнул что-то, напоминающее пистолет несчастного. Карпос захлопал крыльями-листиками. Я решил, что это наш старый друг, которого мы зовем Персик, потому что глаза у него блестели злее всех и подгузник угрожающе набух.
Схватившись за сломанную руку, я сказал:
– Спасибо, Персик! Не знаю, как бы я…
Не обращая на меня никакого внимания, он подлетел к Мэг и, заскулив, погладил ее по волосам.
Два других карпои изучали меня с голодным блеском в глазах.
– Персик, – всхлипнул я, – ты можешь сказать им, что я друг? Пожалуйста!
Персик безутешно выл. Он сгребал землю и камешки вокруг ног Мэг, словно она была деревцем, которое следовало посадить в землю.
– Персик! – снова позвал я. – Я могу ей помочь, но нам нужно отнести ее обратно на Станцию. Трон Памяти…
К горлу подступила тошнота, и все вокруг завертелось. В глазах позеленело.
Когда зрение ко мне вернулось, я увидел, что карпои выстроились в ряд и смотрят на меня в упор.
– Персики? – требовательно спросил Персик.
– Да, – простонал я. – Нужно как можно быстрее доставить ее в Индианаполис. Если ты и твои друзья… Хм, кажется, нас так и не представили. Я Аполлон.
Персик указал на своего товарища справа:
– Персики.
Затем на демона-младенца слева:
– Персики.
– Ясно. – Я старался ни о чем не думать. Боль от руки уже подбиралась к челюсти. – А теперь слушайте. У м-меня есть машина. Красный «Мерседес», тут, недалеко. Если доберусь до него, отвезу Мэг на… на…
Я взглянул на сломанное предплечье. Оно постепенно окрашивалось в красивые оттенки фиолетового и оранжевого, как закат над Эгейским морем. Я понял, что никого никуда отвезти не смогу.
Разум начал погружаться в море боли, раскинувшееся под этим прекрасным закатом.
– Я на минутку, – пробормотал я.
И отключился.
38
Бедная Станция!
Коммод заплатит мне
Наличные я не беру
Я мало что помню о поездке назад.
Каким-то чудом Персику и его друзьям удалось перенести меня и Мэг из пещеры в «Мерседес». Больше меня тревожит то, что три карпои сумели как-то довезти Мэг, дрожащую, бредящую на пассажирском сиденье, и меня, стонущего от боли сзади, до Индианаполиса.
Не спрашивайте, как три карпои совместно управляли автомобилем. Я не знаю, кто из них крутил руль, кто жал на тормоз, а кто – на газ. Обычно съедобные фрукты таким не занимаются.
Я помню только, что к моменту, когда я снова пришел в себя, мы уже въехали в город.
Моя сломанная рука была обернута листьями, склеенными между собой растительным соком. Самого лечения я не помнил, однако мне стало лучше: боль не прошла, но ее можно было терпеть. Радовало то, что персиковые духи не стали сажать меня в землю и поливать.
Когда мне удалось сесть, они как раз вывели «Мерседес» на Кэпитал-стрит. Дорога была перегорожена полицейскими машинами. Большие красные знаки на дорожных заграждениях гласили: «ОПАСНО. УТЕЧКА ГАЗА. БЛАГОДАРИМ ЗА ТЕРПЕНИЕ!»
Утечка газа. Лео Вальдес опять оказался прав. Если он все еще жив, то целый месяц будет напоминать об этом всем и каждому.
В нескольких кварталах от заграждений, примерно там, где находилась Станция, в небо поднимался столб черного дыма. Сердце заныло сильнее, чем рука. Я взглянул на часы на приборной панели «Мерседеса». Нас не было меньше четырех часов. А казалось, прошла целая жизнь – по меркам бога!
Взглянув на небо, я не увидел ничего, что придало бы мне уверенности: ни бронзового дракона, ни защищающих гнездо грифонов. Если Станция пала… Нет, надо думать о хорошем. Нельзя позволить, чтобы на мои страхи к нам опять слетелись призрачные пчелы.
– Персик, – сказал я. – Мне нужно…
Я повернул голову и от неожиданности чуть не пробил головой крышу машины.
Персик и его друзья смотрели на меня в упор, упершись подбородками в подголовник водительского кресла, как три обезьянки «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу».
– А… да. Привет, – кивнул я. – Пожалуйста, останьтесь с Мэг. Защитите ее любой ценой.
Персик Первый оскалил острые как бритва зубы и прорычал:
– Персики!
Я посчитал это знаком согласия.
– Мне нужно добраться до Станции, узнать, что с моими друзьями, – продолжал я. – Если я не вернусь… – слова застряли у меня в горле, – тогда вы должны найти Трон Памяти. Только посадив Мэг на этот трон, можно исцелить ее разум.
Я всмотрелся в три пары горящих зеленых глаз. Сложно было сказать, поняли ли карпои
