– Повтори! Повтори это!
– Друст… любимый…
Он подхватывает ее на руки и несет прочь от плясок и буйства нелюди, на мягкую зеленую траву.
Она улыбается ему – призывно, благодарно, как никогда раньше…
…Так хорошо с ней ему не было даже в самую первую ночь. Она всегда была жертвой в его объятьях, а сегодня она не ждала – требовала, не отдавалась покорно – ласкала. Сегодня он по-настоящему ощутил, что значит быть любимым.
Он потянулся к ней, провел губами по щеке: «Эссилт».
– Да, Друст?
Голос был каким-то странным. Словно незнакомым.
Друст открыл глаза и рывком сел.
Разметавшаяся на траве женщина была прекрасна. Прекраснее Эссилт. Она смотрела на него с земли – а казалось, что глядит сверху вниз. Спокойно. Уверенно. Чуть с усмешкой.
– Да, Друст? – переспросила она.
– К-королева Риэнис?.. – слова не шли из сведенного горла.
– Да, – она улыбнулась. – Ну что же ты? Иди ко мне.
– А… Эссилт?
– Ее здесь не было.
– Ты обманула меня!
– Это ужасно, – она усмехается, открывая мелкие белые зубки. – С кем ты был счастлив этой ночью – с ней или со мной? Кому ты признавался в любви сегодня – ей или мне?
– Ты обманула меня!!
– Нет, Друст. Не я, – она тоже села и погладила его по плечам. В этом прикосновении не было страсти – лишь забота. Так касается не возлюбленная – мать.
– Нет, Друст. Ты сам обманывал себя. Я лишь дала тебе то, чего ты хотел – на самом деле.
– С кем ты была этой ночью?! – он ворвался в шалаш. Негодующий, бледный от гнева. – С кем?! Кто это был?! Чей облик он принимал – мой, Марха?! Говори!
– Друст, что случилось? Что с тобой?
– С кем ты была?!
– С сидхи… мы танцевали до рассвета. А что стряслось? Чем ты так напуган?
– И тебя никто… никто не…
– Нет, мне никто и не предлагал разделить с ним эту ночь. А зачем? они же видят, что я люблю другого.
– Но тогда почему она обманула меня?!
– Она?
– Риэнис!
Эссилт молчит, скрывая улыбку. Не стоит говорить вслух о том, как она рада, что Друст, кажется, нашел себе возлюбленную.
* * *Рдяные огни. Черный до блеска отполированный гранит пола. Белый шелк платья Рианнон.
– Ты пришла? Почему?
– Сархад. Я не забыла ничего. И не лги, не уверяй, что ты не звал меня.
– Я не звал. Но хотел, чтобы ты пришла.
Тяжелое золотое ожерелье на шее Белой Королевы.
– До сих пор не сломалось? За тысячу с лишним лет?
– Не смейся. Разве хоть какая-нибудь из твоих работ может сломаться?
– Это ты не смейся над бедным пленником, Королева. Ты сама сожгла некогда мой меч.
– Сархад… Я действительно не могу освободить тебя. Ты мне веришь?
– Подойди ближе. Я ведь не в силах сделать к тебе и шагу.
– Сархад… – шепот, горячее огня в кузнечном горне. Тонкие женские пальцы проводят по его бровям, скулам, губам…
– Рианнон… – его руки жадно гладят ее стан.
И долгий поцелуй.
– А я думал, ты всё забыла.
– Неблагодарный. Разве вот такое заточение – не ответ? А ведь я тогда считала, что ненавижу тебя.
– А сейчас?
Гибкие пальцы мастера перебирают пряди ее волос.
– Зачем спрашивать? Ты же всё знаешь.
– Не всё, Рианнон. Скажи, отчего даже в радости Бельтана печальна эта маленькая королева?
– Неудивительно: девочка – такая же пленница, как и ты.
– Что?!
Ярость – словно молния в спокойном небе.
– Рианнон! – голос Сархада гремит, и эхо в ужасе мечется, отражаясь от объятых огнем колонн. – Ты, ты держишь эту девочку в плену?!
Ненависть – будто вернулся час заточения.
Гнев – словно град бьет по молодым всходам.
Холод – будто посреди лета настала зима.
– Успокойся! Нет, нет же! – Белая Королева в испуге закрывает лицо руками. – Это не я!
– Тогда – кто?! Кто посмел заточить ее?!
– Сархад, умоляю тебя, дай мне всё рассказать. Это не я, не Араун… маленькой Эссилт просто чудовищно не повезло…
– Рассказывай! – тоном приказа, будто он тут властелин, а не пленник.
… – Теперь ты веришь, что это не я держу ее здесь?
– Верю, – ответил мастер, думая о своем. Потом отрывисто приказал: – Передай ей, что я хочу ее видеть. Если она не проводит эту ночь в чьих-нибудь объятьях – пусть приходит немедленно.
Рианнон оскорбленно вздернула голову:
– По-твоему, из меня подходящий посыльный?
– Королева забыла приставить ко мне дюжину знатных юношей, готовых срываться по первому моему слову, – насмешливо отвечал Сархад.
Несколько мгновений они мерялись взглядами гневно прищуренных глаз, потом мастер сказал примирительно:
– Рианнон, я прошу тебя. Мне действительно больше не с кем передать.
– Хорошо, я пришлю к тебе пару мальчишек, – со вздохом кивнула Королева. – Из тех, что посмелее.
– Так ты позовешь ее?
– Скажи… – она подошла к пленнику вплотную, – что ты нашел в этой девочке такого, что ради нее забываешь обо мне?
– Не то, о чем ты думаешь, – покачал головой Сархад.
Рианнон ушла, своим видом старательно показывая, насколько она оскорблена Сархадом, и мастер тотчас забыл о ней. Былая любовь, многовековое заточение – это мелочи по сравнению с судьбой маленькой королевы. Потому что судьбу Эссилт можно изменить.
Нужно. Но как?
Ответ не приходил, и Сархад усилием воли приказал себе перестать думать об этом. Лучше лучшего известно, что вся сила творчества, вдохновения и магии идет из Аннуина, а в Аннуине прямой путь – отнюдь не самый короткий, и неуклонное стремление к цели может отдалить безнадежно.
Поэтому Сархад любуется Волшебной Страной и старательно не думает об Эссилт.
Кромка памяти: Сархад
…а вот и Хоровод Великанов. Я помню, как Ху Кадарн, запрягши Нинниау и Пейбиау, пропахал три круга, один внутри другого, а потом оба быка сбросили звериный облик и превратились в великанов; с небес великий Бели опять и опять метал золотой луч, и тот словно копье вонзался в землю там, где Нинниау должен был поставить исполинский камень…
Первый круг был кругом Высших, а второй, средний, отдали нам, сидхи. Я был тогда молод и не успел еще изрядно прославиться дурной славой – а иначе кто бы взял меня строить Хоровод?
Я будто сейчас помню, как мы с песнью шли по кругу, я помню, как меня словно голубой молнией ударяло в тех местах, где надлежало вкопать глыбу. Чародейством мы ставили эти камни, и все – от Высших до крошек-фэйри – сбегались смотреть, как плыла по воздуху неимоверной тяжести плита, которую не держали ни веревки, ни блоки, – лишь наши магия и песнь.
А третий круг ставил Бендигейд Вран и его сородичи – я не слишком обращал на них внимания. Вран все четыре камня принес сам: при его росте и силе было бы странно ожидать иного.
Хоровод Великанов более всего мне напоминал огромную паутину: вся сила Аннуина, да и не его одного сходилась здесь, от мрачной магии севера до обманных видений Корнуолла…
«Корнуолл! Ведь он часть скорее Аннуина, нежели мира людей! А Тинтагел? Я могу увидеть его сквозь свое окно? Так… плохо, но видно. Вот и ответ».
– Ты звал? – вошедшая Эссилт выглядела
