А они слушали. Слушали с той жадностью, с какой растрескавшаяся от жары земля впитывает капли дождя.
Не каждый день сын короля поет для простых воинов. И от того, что сейчас это происходило именно каждый день, оно не переставало быть подарком судьбы.
А Друст, казалось, забыл про «саксонскую бухту», про подготовку к лету… он сейчас странствовал по собственной юности, возвращаясь в нее по извилистым тропинкам песен.
Кромка памяти: Друст
Слезы на глазах. Смешно: мне не пристало плакать. Я не плакал ребенком.
Но сейчас… Это прошлое, забытое и вдруг вернувшееся… у меня тогда был целый мир. Было будущее, было настоящее – оно потом станет славой, а тогда просто было сегодняшним днем.
Были подвиги… потом мне объяснят, что это великие деяния, а тогда это были будни.
Было. Было и больше нет.
Сосланный в глушь – вот что у меня осталось. Дядя отвернулся от меня… и это он еще милостив. Любой другой казнил бы… он же всё знает, иначе не отправил бы меня сюда.
На что я променял свою судьбу? На объятья Эссилт?!
* * *За зиму у Друста возникло много идей. Он приказал воинам строить плоты, на которые торжественно усадили «саксов» – соломенные чучела. По ним били стрелами без наконечников, у всех стрелы теперь хорошо различались – и совсем нетрудно было выяснить, кто стрелял метко, а кто плохо. Для таких Друст придумал особое наказание: заставил их выводить плоты с «саксами» из-за мыса, а потом собирать по воде стрелы промазавших.
На следующий день купаться отправлялись новые неудачники. Очень скоро плохих стрелков стали дразнить «саксами».
Дружина, озверев от зимнего безделья, тренировалась радостно и весело. Даже самые суровые требования командира – это лучше, чем сидение в четырех стенах. Они боролись, фехтовали, метали камни – кто дальше; но главным занятием их оставалась стрельба. Друст не уставал повторять:
– Если саксы приплывут, – и при этом «если» его лицо становилось суровым, – то мы сможем справиться с ними, только пока они в море.
Динас появился ниоткуда.
Просто солнечным весенним днем оказалось, что сенешаль Марха стоит на берегу.
Друст помчался к нему – обрадованный и изумленный одновременно.
– Что делает сенешаль Корнуолла в нашей глуши?
Динас улыбнулся:
– А пришел узнать, как вы тут. Не заскучали ли? Насколько пропахли рыбой?
Он сразу же заметил два новых утеса над бухтой.
– Ну, насчет рыбы – это нюхай, – усмехнулся Друст. – А скучать нам некогда, у нас каждый день веселье.
Командир обернулся к воинам:
– «Саксы», марш в воду! Плывете от самого мыса!
Потом Друст жестом любезного хозяина указал сенешалю на правый утес:
– Прошу. Оттуда прекрасный вид на нашу бухту.
Они выпустили по сильно обтрепанным соломенным саксам положенное число стрел – на этот раз метко как никогда. Похоже, присутствие королевского посланца действовало благотворно.
Отпустив воинов упражняться кто как хочет, Друст показал Динасу запасы боевых стрел, сводил на второй утес и там завел разговор – донельзя непривычный и столь же необходимый.
– Тебя послал король, так?
– Что из того?
– Мне… мне нужна его помощь, Динас.
– Какая? В чем?
– У меня долги. Пусть король или разрешит мне съездить в Тинтагел, или…
– Или заплатит за тебя? Кому? За что?
– Динас, ты видел наши стрелы. Ответь на простой вопрос: откуда у нас железо? Ты видишь: мои воины не очень-то пропахли рыбой. Ответь, сенешаль: кто нас кормит? Или ты полагаешь, что тех мешков зерна нам хватило на весь год?
Динас одобрительно кивнул и спросил:
– Сколько ты должен?
– Три марки серебра. Но… я просил бы выплатить это солониной, зерном, мукой… вином, наконец. Что рыбакам делать с монетами?
– Хорошо. Корнуолл заплатит.
Друст медленно выдохнул.
Динас понимающе кивнул:
– Гора с плеч?
– Да… я брал у них под слово наследника и не знал, как смогу расплатиться.
Вечером того же дня Динас разговаривал с Мархом.
– Очень вырос. Возмужал, посерьезнел. Отличный командир. Берег укрепил – залюбуешься. С тамошними жителями отлично ладит, и вот, кстати, просил тебя заплатить его долги.
– Какие долги?
– Марх, ты прекрасно знаешь: заставе нужна еда, железо… ну и прочее, по мелочам. Он ручался словом наследника.
– И сколько?
– Ты будешь очень удивлен.
– Ну?
– Три марки.
– Сколько?! Эту мелочь он мог бы заплатить и сам…
– Ему нечем платить, Марх. На нашем щеголе нет ни одного серебряного украшения. Ирландскую брошь (помнишь это чудо?) я видел на одном из воинов. Поприсматривайся я к ним подольше, я бы нашел и браслеты Друста, и кольца, и прочее серебро. Он одаривает дружину – пока есть чем.
– И правильно делает. Но почему он должен рыбакам так мало?
– Отдавал мясом с осенней охоты.
Марх прикусил губу, восхищенно покачал головой:
– Молодец. Растет мальчишка. Это вам не великанов бить… Это ведь настоящий наследник, а, Динас?
– Да, Марх. Щедрый с воинами, заботливый с простолюдинами. И когда спадет заклятье…
– Да. Но не будем мечтать. У нас год впереди. И сделаем вот что: отвези ему всё, что он просил – на пять марок. Ему еще жить там.
– Хорошо, но…
– Подожди, дослушай. Поройся в его вещах. Собери всё его серебро. Отвези.
– А ты не хочешь?..
– Нет. Мне не жаль подарить ему хоть ту самую брошь, которую Эссилт привезла для меня. Но, Динас, подарок короля трудно передарить другому. А я хочу, чтобы он продолжал одаривать дружину. Потому что спустя год я их всех отзову с этого берега. И я хочу, чтобы у Друста были люди, преданные ему до последнего вздоха. А серебро с руки командира, ты знаешь, очень полезно для этого.
На следующий день Динас снова появился на южном берегу. Друста он не беспокоил – воины сейчас заняты, а найти кузнеца сенешалю Корнуолла не составляло труда. Пройтись по рыбацким деревням – тем более.
Солнце еще не скрылось за холмами, а все долги Друста были уплачены. Динас направился к дружинному дому, ведя за собой роскошного белого жеребца, – Марх всё-таки прислал подарок племяннику.
При виде этого коня Друст просиял.
– Я рассказал ему о ваших «саксах», – улыбнулся Динас. – Он говорит, что ты всё замечательно придумал.
– Да брось, – отмахнулся тот, – зимой делать нечего, вот и придумал.
Динас нахмурился. «Для всех нас было бы лучше, если б ты думал не только от нечего делать!» Вслух он, разумеется, ничего не сказал.
Впрочем, Друст был настолько заворожен конем, что и не услышал бы.
Кромка бытия: Друст
Прекрасный зверь… Могучий, быстрый…
Я так и вижу, как я скачу через поля, через холмы и леса – я и ты, я и есть ты, это я – белый конь, и никого нет быстрее меня, я бел как снег и быстр как молния.
Я горд и дерзок, и больше надо мной нет власти ни человеческого облика, ни человеческих законов… я скачу и я свободен! Свободен!
Я – вихрь над миром, я легче воздуха, в моей гриве путаются звезды, и я свобоооден! Больше
