Поэтому, Друст, я отправлю тебя туда наместником. Ты смог отразить нападение саксов – и думаю, что в битве с запустением ты тоже не потерпишь поражения. Ухтрид поможет тебе – если ты будешь внятно говорить, что тебе нужно. Он не очень понимает мир людей, но – щедр и отзывчив.
Так что я отправляю тебя в глушь – моим наместником. И рассчитываю, что не позже, чем через год, Гелливик перестанет быть глушью.
– Хорошо, государь, – кивнул Друст. – Когда мне ехать?
– Решай сам. Ты можешь уехать сейчас и зимовать там. А можешь до Имболка остаться в Тинтагеле. Поговорить с эрлами, подготовиться к поездке…
– Дядя, ты хочешь, чтобы я не торопился с отъездом?
– Не о моих желаниях речь. Я хочу, чтобы по всему Прайдену заговорили о славном дворе в Гелливике. А в такую поездку не собираются за один день.
Друст кивнул:
– Я понял. Глушь – это враг опаснее саксов. И у меня есть зима на сборы.
– Поговори и с нелюдью, – добавил Марх. – Если захотят уехать с тобой – это будет отлично. Запомни: если Гелливик затмит Тинтагел – я буду только рад.
Через несколько дней Марх всё это повторил в собрании эрлов – и Друста, который пока никуда не уезжал, стали как-то сразу называть «правитель Гелливика».
Начались неспешные сборы. С дружиной наследника всё было ясно, и на осенних пирах эрлы рассуждали, кому стоит уехать в новую столицу, кому нет; Друст сидел уже не за королевским столом, а среди своих новых вассалов… за стенами Тинтагела шумели осенние дожди, а в замке всё яснее и четче становилось деление на «эрлов Марха» и «эрлов Друста».
Марх был рад этому.
Мальчику (который давно не мальчик!) пора, наконец, стать правителем. То-то Ирб был бы рад, доживи он…
Динас одобрительно кивал: видно, что Друсту сейчас не до переживаний о королеве. Даже если безумная любовь не прошла – сборы в Гелливик вытеснили ее в самые глухие закоулки души сына Ирба.
Кромка семьи: Марх
У меня есть сын.
Проклятье, я слишком привык мыслить как король. Перинису никогда не унаследовать Корнуолл – и поэтому я ни разу по-настоящему даже не поговорил с ним.
Корнуолл, Аннуин, долг, судьбы миров… если я высвобождаюсь из всего этого, то только ради Эссилт.
Друст мне важнее Периниса.
А ведь так нельзя.
Нельзя мерить человека только по тому, хорош он или плох для великих королевских дел. И не-человека тоже нельзя мерить этой меркой.
«Мой сын». Такие простые слова. Такие непривычные.
Сын, с которым надо знакомиться. Как с чужим.
За эту осень как-то само собой вышло, что Периниса стали считать слугой Эссилт.
Неудивительно: Бранвен – ее служанка, а этот юноша всегда с невзрачной ирландкой.
И если Марх искал правильные слова для своего сына – то Эссилт находила их. Не ища.
Она отправлялась гулять, беря с собой только Бранвен и Периниса, – и никто не видел миг превращения, а юный Сокол парил в облаках, радуясь свободному полету, и Эссилт улыбалась, разделяя его счастье, а Бранвен – не столько глазами, сколько чутьем – следила, не подглядывает ли кто-нибудь за ними. Не стала ли тайна Периниса известна чужому?
Но нет.
Верная мужу королева не интересна никому, ее слуги не интересны тем более.
Кромка миров: Перинис
Отец, всё это неважно.
Что – «всё»? Ну… эти твои рассуждения о семье, Корнуолле, обо мне и Друсте…
Отец, жизнь прекрасна. Бескрайне небо, просторна земля, глубока магия Аннуина, велика сила Корнуолла. Этим можно просто наслаждаться – и ни о чем другом не думать.
Да, я понимаю: ты не можешь так.
Но я ведь – не ты. И не могу стать твоим подобием. И не хочу… да и ты – не хочешь.
Кто сказал, что сын короля обязан быть его наследником?
Я буду рад стать твоим вестником. В один миг слетать к Арауну, принести весть от тебя. Еще через миг – принести ответ тебе.
Что дурного в том, что сын короля – только вестник? Не более того?
* * *Менгиры. Каменные стражи Аннуина. Иные покосились, иные высятся так же грозно и сурово, как и века назад. Что камню человеческое время?
Ветер. Серебряные потоки вьются, оплетают менгир вязью более хитрой, чем на лучшей из ирландских фибул.
Разговор. Без свидетелей, а значит и без облика. Нет нужды притворяться то человеком, то иным существом. Не первый век друг друга знают. И даже не первую тысячу лет.
– Гругин. Ты ничего не чувствуешь?
– Чувствую? Я много что чувствую, Динас. Силу. Прилив силы. Радость. Наш маленький Друст поедет в Гелливик, и…
– …и станет щитом для Марха.
– Ерунда. Вот сейчас Марх не нуждается в щите.
– Нуждается. С того дня, как проиграл Битву Деревьев. С того дня, как Гвин перерезал ему пути. Рианнон и Араун могут в любой день лишить его власти.
– Глупости! – взревывает ветер. – Я не призна́ю другого короля.
– Одолеет тебя – признаешь.
– Динас, ты поглупел среди своих людей! Ты стал мнителен, как старуха, и каркаешь, как мокрая ворона! Сейчас власть Марха тверже, чем за все века. Мы победили римлян. Мы вернули священное стадо. Саксов много, но они горят, как солома. Я бил их, я топтал их и знаю, как легко они умирают. Это не римляне!
– Это не римляне, да.
– Ну вот! А Друст станет править в Гелливике… править от имени Марха, и все победы Друста над саксами станут победами нашего Коня!
– Ты так твердо веришь в эти победы?
– Верю?! – хохочет ветер. – Я вижу их! Мы соберем в Гелливике славную компанию. Я, Ухтрид, Мену, сын Тейргваэдда, Хендебестир… да наших столько придет туда, что даже Ллаунроддед не удержится, войдет в дружину собственного ученика! Ну и люди, конечно. И все мы будем считаться войском Верховного короля Прайдена. Да мы размелем саксов как зерно! И всё – от имени Марха и бренина людей, кем бы он ни был!
Хохот ветра становится ураганным. Трещат ветви, клонятся стволы, мелкие камни срываются со склонов.
Менгир словно не замечает этого, и мысли его тяжелы, как вековечные глыбы:
– Ты это видишь… главный зал Гелливика со множеством огней, сборище человеческих и нелюдских воинов за круглым столом…
– Круглым? Почему круглым? А… почему бы и нет!
– …кресло Верховного короля, скорее пустующее, чем занятое…
– Занятое лучше! Только кем? Уж явно не Гуртейном!
– …рядом сидит Друст, наместник сразу двух бренинов – Аннуина и Прайдена, на стенах – трофеи, за плечами – победы и слава, и они же впереди…
– Да! Да!
– Гругин. Неужели ты не чувствуешь, что ничего этого не будет?
– Воро́на, – насмешливо свистит ветер. – Злая мокрая ворона. Хватит каркать. Как всего этого может не быть?! На Имболк мы будем в Гелливике, разогнать запустение Друст сможет за месяц, а уж мы помо-о-ожем!..
– Друст не приедет в Гелливик. Ни в
