Габриэль Уинтер посмотрел Адриану в лицо:
– Я получил письмо, но не от моей Дженни. Харгрейв сообщил, что она пропала.
– Ну, пропала – это… плохо, однако не означает, что она мертва.
– Нет, означает. – Его взгляд был холоднее и тяжелее гранита. – Я говорил дочери, что так и будет. Она меня не послушала. Харгрейв женился на Дженни по одной причине: ради ее приданого. Он ее не любит. И никогда не любил. Но Дженни, понимаете, любит его. Любит всем своим существом, с макушки головы до кончиков пальцев на ногах. Не знаю почему. Раньше Дженни всегда была такой разумной, а этот Харгрейв… он аристократ, она сразу должна была все понять. Я пытался остановить ее, но как? Он – все, чего она когда-либо хотела. Так она мне заявила. Мою Дженни не назовешь красавицей. Несмотря на наше богатство, никто ни разу к ней не посватался. Она уже немолода, осенью ей исполнится тридцать три года, и когда герцог попросил ее руки, это было все равно что дать курице крылья. Дженни видела только свою мечту. Харгрейв убил ее, он и ему подобные. Он с самого начала собирался так поступить. Я видел это в его глазах. Харгрейв ее использовал. – Габриэль повернулся к Ройсу. – Я бы сам туда поехал, но… – Он развел руками. – Я старый и толстый и никогда не умел обращаться с ножом. Как я могу отомстить за мою дорогую дочурку? Никак. Как отец я не в состоянии этого сделать, но как делец… – он показал на Ройса, – могу нанять других, чтобы они стали моими руками.
Делец! В голове у Ройса щелкнуло, и он наконец сообразил, кто его собеседник и как тот узнал, где его искать.
– «Виски Уинтера»?
– Это я.
Настала очередь Адриана вопросительно вскинуть бровь.
– Один из деловых баронов Колноры, тех, кто действительно управляет городом, – пояснил Ройс. – Руководством должны заниматься аристократы, назначенные королем Уоррика, но у них это получается не лучше, чем у моллюска – править кораблем. Настоящая власть сосредоточена в руках магнатов, живущих в районе Холма, таких людей, как ДеЛуры, Боканты и Габриэль Уинтер, поставщик изысканных ликеров и лучших спиртных напитков.
– Космос ДеЛур – мой сосед. Он любезно снабдил меня твоим новым адресом.
– Я так и подумал.
– Мои деньги купили мне все, что душе угодно, но сейчас я хочу лишь мести.
– Вы пытались связаться с герцогом? – спросил Адриан.
– Разумеется.
– И что он сказал?
– Его секретарь написал, что Харгрейв «расследует дело». Расследует дело! И, не сомневаюсь, весьма тщательно, с учетом того, что именно он ее убил!
– Вы в этом уверены? – Адриан потрясенно уставился на гостя.
– Уверен так же, как в том, что ты сидишь передо мной. Я говорил Дженни, что Харгрейву нужны только ее деньги. Зачем ему моя девочка, когда он оплатит свои долги? Аристократы не похожи на нас с тобой. Ни верности, ни воспитания. Ведут себя вроде благочестиво и порядочно, однако это лишь видимость. – Габриэль повернулся к Ройсу. – Ты заставишь их страдать, как заставил Колнору?
– Это будет дорого, – произнес Ройс.
– Ты знаешь, кто я. На какой улице живу. Я могу себе это позволить, и я хочу крови. Заплачу пятьдесят золотых за твое время и еще по двадцать пять за каждую взятую тобой жизнь. Пятьдесят, если они будут страдать.
Адриан провел ладонью по лицу.
– Все эти слова о крови и трупах… Возможно, она еще жива. – Габриэль начал отвечать, и Адриан поднял руку, останавливая его. – Согласен, это выглядит паршиво и звучит так, будто с ней случилось что-нибудь плохое, но она необязательно мертва. Может, заперта где-то. Убивать герцогиню опасно, даже новую.
Габриэль на мгновение задумался.
– Хорошо. Я заплачу сто пятьдесят золотых с уродливой башкой Этельреда, если вы найдете, спасете и вернете Дженни живой. Но если она мертва, мое изначальное предложение в силе.
– В зависимости от моего усердия эта работа может дорого обойтись. Даже тебе.
Габриэля Уинтера охватила ярость, и он сжал руки в кулаки.
– У меня много денег, но лишь одна дочь. И если ее нет, зачем мне золото? – Он вытер глаза. – Пусти кровь проклятому герцогу и всем его прислужникам. Окрась реку Роше красным, за меня и мою Дженни.
* * *– Сколько времени туда ехать? – спросил Ройс.
Адриан убрал буханку свежего хлеба в небольшой мешок, привязанный к луке седла Плясуньи. Это была его «подручная» сумка, где он хранил вещи первой необходимости: перчатки, немного арахиса, три полоски вяленого мяса, тряпку, несколько яблок, кедровую мазь, чтобы отпугивать насекомых, трут, иголку и нитку. Буханка была еще теплой, только что из печи. Адриан недавно плотно позавтракал, но знал, что хлеб вряд ли доживет даже до Входного моста. Адриан думал спрятать буханку в большие кожаные сумки за седлом, однако там она помнется, а подарок Гвен заслуживал лучшего обращения.
– До Рошели? – уточнил он. – Не знаю, дней пять, может, шесть, если перевалы открылись. А они должны были открыться, раз Габриэль Уинтер получал письма оттуда. Нам придется пересечь Величественные горы с запада на восток.
– И объехать Колнору, – напомнил Ройс, закрепляя последние вещи на крупе лошади. – Там будет жарко?
Рошель находилась на юге, почти на уровне Далгата, но климат там был иным. Из всех мест, где побывал Адриан, в Далгате царила самая замечательная погода. Альбурн, насколько он помнил, напротив, был холодным и мокрым.
– Захвати теплый плащ и сапоги.
– Ясно.
– Когда вы планируете вернуться? – спросила Гвен. Она стояла на крыльце Медфордского дома вместе с Джоллин, Эбби и Мэй, вышедшими проводить Адриана и Ройса. Солнце только взошло, и, за исключением Гвен, все девушки были закутаны в одеяла поверх ночных рубашек. Рядом маляры устанавливали леса, чтобы продолжить красить Медфордский дом в голубой цвет.
– Это может занять некоторое время, – мягко, с сожалением ответил Ройс.
Гвен подошла к нему, и они замерли на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Адриан смотрел и ждал, девушки – тоже.
– Это дело может оказаться более сложным, чем то, каким мы занимались в Мараноне. – Ройс держался за повод лошади, не делая попыток приблизиться к Гвен. – Не тревожься, если мы не вернемся через… Это может занять несколько недель. Давай на этом и порешим, ладно?
Гвен кивнула.
– Хорошо. – Ройс не двигался, лишь смотрел на нее.
Прошла секунда-другая, и Адриан задумался, а пошевелится ли Ройс еще когда-нибудь, сумеет ли он пошевелиться. Адриан не понимал, что не дает напарнику обнять и поцеловать Гвен на прощание. Затем он вспомнил, что перед ним Ройс, и все стало на свои места.
– Хорошо, – повторил Ройс. Он повел лошадь по Кривой улице, и Адриан последовал за ним.
* * *Они ехали
