И тем не менее он поднял бокал:
– Ну, что ж. Выпьем! – Он помолчал и закончил фразу: – За нас!
Они чокнулись, и звон бокалов разлился малиновым звоном по небольшой комнате. Тучков поставил бокал на стол и повернулся к Светлане:
– Ну что ж. Теперь, я думаю, вы сможете объяснить мне причину столь неожиданного внимания к моей персоне. Не думаю, что ваше появление здесь случайно.
Светлана не стала ходить вокруг да около.
– Конечно, мы здесь не случайно. Но прежде чем объяснить причину нашего появления, может быть, мы дождемся еще одного мужчину?
Светлана показала тонким пальчиком на дверь второго номера, где отдыхал Панкратов. Она явно контролировала ситуацию и знала больше, чем все окружающие. Каждая ее фраза была как шар, загнанный в лузу точной рукой бильярдиста. Тучков сразу почувствовал это и решил, что пока сопротивляться напору этой ведьмы нет необходимости. Конечно, она сейчас играла всеми ими, как кошка с мышками, но информация – она же как вода в сообщающихся сосудах – рано или поздно выровняется и станет известна всем.
– Хорошо, сейчас я его позову.
Он поднялся и пошел к номеру, где ночевал Алексей Панкратов. Дверь была не заперта. Он толкнул ее и вошел в комнату, словно в яблоневый сад. Алексей сидел в позе лотоса на большом кожаном диване под развесистым деревом и о чем-то разговаривал по видеофону. Он был одет в гавайские шорты, на голове его красовалась черная ермолка.
Увидев ее, Тучков на какое-то время даже забыл, зачем пришел. Он открыл рот от удивления и не нашелся, что сказать. Алексей, увидев Тучкова, сразу же закрыл экран коммуникатора, как будто не хотел показывать, с кем он там общается, но на лице его засияла открытая улыбка.
– Отдохнули? Здорово. Давайте пообедаем и решим, что делать дальше.
Он поднялся с дивана и сделал несколько разминающих упражнений, демонстрируя хорошо проработанные мышцы. Потом он, наконец, обратил внимание, что Тучков смотрит на его ермолку, снял ее и небрежно швырнул на диван.
– Не обращайте внимания. Общался со своим опекуном, – кивнул он на коммуникатор и засмеялся. – Решил сделать ему приятное. Он у меня раввин, живет в Израиле. Меня ведь всю жизнь опекала еврейская община.
Тучков опустил глаза и посмотрел на его шорты.
– Так ты что, обрезанный?
Панкратов засмеялся.
– Вы имеете в виду, удалена ли у меня крайняя плоть? – Да.
– Нет, – Панкратов отрицательно замотал головой. – Хотел сделать эту операцию в шестнадцать лет, но потом передумал. Все же я славянин, и отец мой был, наверное, славянином, и дед. Вербилковские мы. Из-под Вятки, – проговорил Алексей, забавно окая, – нам быть обрезанными не к лицу.
Тучков и сам не заметил, что облегченно вздохнул. Он не понял, что Алексей подразумевал под словом «славянин» – национальность или религию, – но все же это было лучше, чем иудей. Вроде бы ерунда! Какая сейчас разница, у кого какая вера? Времена религиозных войн давно прошли. Но если бы Алексей сказал, что обрезан, то он, наверное, расстроился бы. Странно. Почему? Наверное, потому что в камере у него было много разной литературы: и Коран, и Талмуд, и Библия, и восточные притчи, и языческие тексты, но Библию и Псалтырь он чаще держал в руках, и то, что там было написано, лучше ложились ему на сердце. Он считал себя и православным, и славянином. И крест на груди носил. Не снимал.
Алексей направился к выходу, в чем был – босиком и в шортах. Однако Тучков преградил ему путь.
– Мы на станции не одни. У нас гостьи.
– Гостьи? – удивился Панкратов. – Женщины?
– Да, и весьма привлекательные. Не стоит их шокировать своей необрезанной плотью, – пошутил Тучков. – Накинь что-нибудь.
Но тут уже Алексей засмеялся в ответ.
– Как же вы давно не были в миру, дядя Сережа. Сейчас уже никого нельзя удивить голым торсом. Не те времена.
Тучкову понравилось, как Алексей назвал его «дядей Сережей», и он, смакуя эту фразу, не нашелся, что ответить, а Панкратов тем временем, проигнорировав добрый совет Тучкова, обошел его, застывшего на пороге, и стремительно вышел из своего номера.
* * *Алексей вышел из своего гостиничного номера, как молодой и веселый герой, с улыбкой на устах и ветром в голове. Увидев Светлану, он вдруг неожиданно для Тучкова радостно раскинул руки и воскликнул:
– О, тетя Света! Ну, конечно же! Кого еще я мог бы встретить здесь, в глухой тайге? Как поживает твой Искандер? Это он прислал вас следить за мной? Я уже не мальчик и в опеке давно не нуждаюсь.
Женщина, не выпуская из своих пальцев сигарильи, тоже ответила ему радостно:
– Здравствуй, здравствуй, мой мальчик! Иди ко мне. Дай я тебя обниму. Ну что ты такое говоришь о пожилой женщине. Как я могу следить за тобой? Я здесь по другому поводу.
Они обнялись, как старые приятели, которые расстались совсем недавно и встретились снова по большой случайности. Светлана только слегка привстала со своего стула, а Алексей, облокотившись одной рукой на стол, склонился и присел немного, чтобы ему было удобно прижаться к женщине щекой и плечом.
– Фу, небритый, – пожурила его Светлана. – И почему ты не одет? Это же неприлично!
– Да все нормально, тетя. Мне так удобно.
Светлана погрозила ему пальцем.
– Прекрати называть меня тетей. Мы же договорились! На людях ты зовешь меня просто Светланой. Кстати, познакомься, – сказала Светлана, разворачивая Панкратова и указывая рукой на Султанову. – Это Мария Султанова, профессор, доцент кафедры исторических наук и просто красавица.
Алексей повернул голову и посмотрел на спутницу Светланы через плечо. На щеке остался след от губной помады. Оно ярким пятном горело на его лице. Светлана не стала вытирать ее, сделав вид, что не заметила.
Это был короткий и ничем не примечательный взгляд. Ведь Алексей собирался увидеть рядом со Светланой ее ровесницу, но его глаза встретились с черными и бездонными, как украинская ночь, глазами Марии, и он тут же провалился в них, как в бездну. Рука, которой он опирался на стол, подломилась, и Панкратов, чтобы совсем не упасть, вынужден был перенести вес тела на одно колено. Получилось, что он будто упал перед красавицей на колени. Все засмеялись, разряжая обстановку.
– Ой, простите, здрасьте! – наконец нашелся Алексей и протянул Марии руку. – Алексей.
– Мария, – ответила девушка, явно наслаждаясь произведенным эффектом, и, не смущаясь, рассматривала красивую фигуру молодого человека. Она протянула ему ладонь, и Алексей коснулся кончиков ее пальцев.
Ладошка была маленькой, теплой и очень мягкой. Алексей почему-то побоялся сжимать ее сильно и
