И неопределенно махнул рукой.
Повторил глухо:
– Отдыхай.
И вышел прочь.
Алька подтянула колени к груди и уткнулась в них носом. Странный разговор, от которого на душе остался горький осадок. Оказывается, Сантор украл ее маму, сделал ей ребенка… А она сбежала. И так ненавидела крагха, что ненависть ядовитыми каплями перетекла и на нее, Алайну. Потому-то и бросила на пороге дома побогаче… а сама куда-то ушла, и неведомо, жива ли.
Выходит, Алька всегда была полукровкой, ребенком крагха.
И это же порождало некое противоречие: ну не могли же все двуликие быть полукровками? Вряд ли сбежать из-за Пелены было так просто. Или все-таки просто?
Было еще кое-что, смутившее Альку. Сантор был уверен, что никому из крагхов никогда не пришло бы в голову пытаться Альку убить. А как же тот крагх, что пробрался в дом Эльдора? Случайность? Или нет?
Ночью Алька ворочалась и не могла уснуть. Все мешало: тревожные мысли, неудобные крылья, жаркие перья вокруг шеи да и вообще по всему телу. В голове раз за разом возникали мысли об этой особенности крагхов: жизнеспособный разумный ребенок мог родиться только от человека. Это значило, что рано или поздно Сантор заставит ее принять совершенно незнакомого мужчину, чтобы род не прервался. Ну и выйти замуж за такого же пернатого крагха, как и она сама. Такое будущее внушало ледяную, темную тоску, Алька терялась в ней и терялась в собственных чувствах и мыслях. Ей не хотелось никаких мужчин, за исключением, быть может, одного. Но он был теперь далеко, и он обманул ее. Вообще, его стоило ненавидеть и смириться с мыслью, что они больше никогда не встретятся. И наконец принять то, что теперь она принцесса крагхов и что до конца дней своих будет видеть над собой затянутое дымкой небо и далекий красноватый глаз солнца.
Под утро она все же забылась беспокойным сном. И хотя не желала, но увидела в нем Мариуса Эльдора. Приор Надзора почему-то улыбался, на нее глядя, а потом с такой нежностью погладил по щеке, что Алька расплакалась.
– Снова убежала, – сказал он, тихо посмеиваясь, – что мне с тобой делать, маленькая птичка? Возвращайся.
– Я не вернусь, – глотая слезы, ответила Алька, – мое место здесь.
– И ты думаешь, здесь тебе все рады?
Она проснулась с криком и несколько секунд дико озиралась по сторонам, таким живым был сон. Но Мариус исчез. Она снова оказалась в небольшой спальне с кривыми стенами. Они мягкими волнами переходили в потолок, небольшое окно тоже было почти овальным. Здесь вообще почти не было прямых линий, все скругленное, искривленное и… чужое.
Как ей привыкнуть?
Алька всхлипнула и села на кровати.
Начинался новый день, еще один день без Мариуса Эльдора. Надо же, оказывается, она к нему тоже привязалась. И чем это он ее купил? Парой лживых поцелуев?
…Потом пришла Арианна, принесла одежду: широкие шелковые шаровары из нежно-бирюзового шелка, а вместо сорочки – длинную полосу расшитой блестками ткани, тоже бирюзовой. Девушка помогла Альке облачиться в столь необычный наряд, расправила свисающий край полотна. Затем привела в порядок мягкие перья, что были на голове вместо волос, украсила их маленькими зажимами с блестящими, словно слезы, камнями.
– Вы просто красавица, светлейшая госпожа, – сказала она наконец, довольная своей работой. Сложила тонкие руки на выпирающем округлом животе и мягко улыбнулась.
Алька прикусила губу.
Ей так много хотелось спросить у Арианны, но она не решалась. Потом все же не утерпела:
– Скажите, а ребеночек у вас в перьях сразу будет?
– Нет, нет же, – девушка погладила живот, – они все рождаются как обычные люди. Только потом что-то происходит, и вмиг обращаются.
– Как двуликие?
Арианна задумалась на миг.
– Наверное, нет. После обращения крагх уже никогда не может стать человеком. А двуликие, насколько мне известно, могут обращаться по желанию.
– Но по ту сторону Пелены, – уточнила Алька. – Там я была двуликой, я могла обращаться, а здесь уже не могу.
Арианна пожала плечами:
– Знаете, светлейшая, толком никто и ничего здесь не знает. Все живут так, как получается, – и все. Точно известно, что от союза крагхов рождается тварь роя, и точно известно, что Пелену держит неведомая сила с другой стороны. Все, что остается здешним, – это просто жить и надеяться, что когда-нибудь все изменится.
– Ты бы хотела вернуться? – пробормотала Алька и отчего-то почувствовала себя виноватой. Наверное, потому что это ее отец похитил Арианну и сделал ее своей наложницей против воли.
– Не знаю, – честно сказала та, – мне здесь не на что жаловаться, светлейшая. Ваш отец хорошо обращается со своими женщинами, и, право же, я была очень удивлена, когда узнала, что ваша матушка сбежала. Учитывая, что отсюда крайне сложно сбежать, сдается мне, ей кто-то помог. Но кто?
– Если бы она не хотела сбежать, никто бы ее не уговорил, – прозвучало резкое заявление.
Алька едва не подскочила на месте от звука этого голоса. И покраснела. Она понятия не имела, как долго Сантор их слушал. Арианна же, нимало не смутившись, поклонилась своему повелителю, обменялась с ним многозначительным взглядом и выскользнула прочь.
Сантор снова заполнил собой всю комнату. Сегодня он сменил красное одеяние на темно-синее, с золотым шитьем, которое почти сливалось с его оперением, и после ночи выглядел как будто постаревшим и осунувшимся.
– Д-доброе утро, ваше величество, – промямлила Алька и поспешила поклониться, как это делала Арианна.
Крагха она боялась и с этим ничего не могла сделать. Но в то же время десятки вопросов вертелись на языке, и как же хотелось их задать.
– Ты такая же красивая, как твоя мать, – горько проговорил крагх. – Идем, покажу тебе дворец. Тебе нужно с чего-то начинать.
И согнул в локте руку, предлагая на нее опереться.
Алька, хоть внутри все тряслось, сделала шаг навстречу и осторожно положила ладонь на руку, заросшую перьями. Перья оказались жесткими и гладкими, под ними ощущались крепкие мускулы. Оказавшись так близко к крагху, она, повинуясь неведомо откуда взявшемуся инстинкту, потянула носом воздух и вдруг решила, что Сантор пахнет чем-то родным, близким. А чем именно, не разобрать. То ли осенним лесом и грибами, то ли зеленью. Но запах подкупал, выметая страх прочь.
– Боишься меня? – Крагх посмотрел на нее с высоты своего роста, обжег взглядом.
Алька неопределенно качнула головой.
– Не надо бояться. – Сантор неожиданно усмехнулся. – На твою мать я, конечно, изрядно обижен, но тебе ничего дурного не сделаю. Я ведь объявил тебя своей наследницей, помнишь?
Алька кивнула. Но не удержалась и упрямо пробормотала:
– Крагхи пытались меня убить, крагх убил моих приемных родителей. За что убил? Они ничего дурного никому не делали.
– Идем поговорим, – сказал Сантор и потянул ее к выходу, – заодно посмотришь на дворец.
Выйдя из спальни, они миновали длинные, темные и чрезвычайно запутанные, на взгляд Альки, коридоры. А потом внезапно вышли на широкую галерею, из окон которой открывался дивный вид на горы. На красноватые, чуждые человеческому взгляду горы. Стоявшие на
