– Честно-пречестно, – повторила Магда.
Стелла закивала и выскользнула за дверь. Женщина еле заметно усмехнулась.
– У вас завтра показ, – сказала она Нике.
– Да. Очень волнуюсь.
– Волноваться вредно, – сурово проговорила Магда со своим сильным акцентом. – Нужно просто немножко везенья. – Она полезла в карман туники и вытащила оттуда серебряную цепочку с кулоном-монеткой. – Серебряная денежка – на счастье, – пояснила она.
Ника просияла. Она повернулась, приподняла густые волосы, и женщина застегнула короткую цепочку у нее на шее.
– Не знаю, как вас и благодарить, Магда, – серьезно произнесла Ника.
В общежитии «Роузленд» было четыре этажа, на каждом своя домоправительница. Ника знала всех, но среди них не было такой милой, понимающей и искренней, как Магда.
– Жаль, мне нельзя прийти посмотреть, – посетовала та. Рабочий день у Магды был длинный, а выходные полагались редко. На миг Ника задумалась, как выглядит их домоправительница вне стен Академии, чем занимается. Что она за человек – та Магда, которую Ника не знает?
– И мне тоже жаль, – ответила девушка.
Магда улыбнулась и направилась к двери.
– Мальчикам сюда нельзя, – бросила она, показывая на холмик на постели.
– Ой, простите, Магда… – донесся из-под одеяла приглушенный голос Интеграла. Он высунул голову, глотая воздух, весь красный. Парень избегал взгляда домоправительницы – он ее слегка побаивался. Ника едва сдерживала смех. Магда прекрасно понимала, что ничем запретным эта парочка здесь не занимается: они с Интегралом просто друзья и никаких правил не нарушают, кроме одного – Интегралу действительно было не положено находиться в девичьем общежитии.
Возмущаться было бессмысленно, так что помятый Интеграл, понурясь, побрел к двери. Магда улыбнулась Нике на прощание и вышла в коридор следом за ним. А Ника осталась одна – нервничать и гадать о том, что же будет завтра.
* * *
Галерея начала заполняться посетителями. Ника украдкой взглянула на свое отражение в стеклянной двери. Она решилась надеть винтажное шифоновое голубое платье. В распущенных белокурых локонах вилось несколько тоненьких косичек – спасибо Эмбер. Еще Ника взяла у нее взаймы туфли на высоких каблуках, потому что Стеллу с утра так и не видела.
Ника встала в нескольких шагах от своей картины. Она выпрямилась и опустила руки, сцепив пальцы, как велела мадам Гренобль, куратор сегодняшней выставки. Неподалеку рядом со своей картиной в точно такой же позе стояла Вайолет.
– Во время первой части показа не отходите от своих работ, чтобы у вас была возможность ответить на вопросы заинтересованных зрителей, – учила мадам Гренобль студентов отделения изобразительного искусства.
Они пришли заранее, чтобы все подготовить к открытию. Ника первым делом посмотрела работу Вайолет – не смогла удержаться. И понимая, что это не делает ей чести, все равно обрадовалась, обнаружив, что ее пейзаж маслом красив, но лишен оригинальности и подлинного чувства.
Девушка стояла и смотрела, как прибывают посетители. В зале все громче звучали голоса студентов, учителей, сотрудников и почетных гостей, которые прогуливались по залу, задерживаясь то перед одним, то перед другим ярко подсвеченным экспонатом: сначала вежливая задумчивая пауза, потом краткий обмен мнениями, перед тем как двинуться дальше. Посетители останавливались у ее картины, негромко переговаривались с друзьями и переходили к другим экспонатам галереи, напоминающей белоснежный лабиринт. Работа Эмбер висела на противоположной стене – рисунок углем изображал стайку лесных фей. Ника помахала подруге.
От стола с закусками к девушке торопился улыбающийся Интеграл, который уже успел набить рот. В руках у него была бумажная тарелка с сыром, виноградом и крекерами.
– А что, вполне. – Он показал на ее картину. Ника улыбнулась. – Сыру хочешь?
– Нет, даже думать о еде страшно, – призналась девушка. У нее от переживаний перехватило горло, и каждый раз, когда незнакомые люди останавливались у ее картины, ком в горле становился еще больше.
В зале появился Тристан, одетый как настоящий денди – темный пиджак и красный галстук-бабочка. Каштановые волосы уложены волной. В руках он держал розу. Найдя в толпе Нику, парень сразу подошел к ней и протянул цветок.
– Мадемуазель, – учтиво произнес он с французским прононсом.
– Спасибо, – Ника ужасно смутилась.
Тристан подошел к картине и сделал важное лицо.
– Какая композиция! А линии! А колорит! – театрально воскликнул он. – Брависсимо!
Ника и Интеграл засмеялись. А девушка показала на соседнюю работу:
– Моя – вот эта. Но я скажу Жанин, что ты хвалил ее картину. Мы с ней в одном классе.
Тристан нахмурился. И поправил бабочку, будто в зале было душновато.
– Вот и отлично, а то мне, честно говоря, показалось, что это полная халтура. – Парень кивнул на изображение лисицы рядом с картиной Ники. – А твоя – отличная. Ты молодчина, Никки. Даже война – и та у тебя красивая, – серьезно сказал он.
Девушка улыбнулась – так ее еще никто не хвалил.
– Спасибо за розу, – повторила она и провела пальцем по стеблю без шипов.
Тристан осмелел и погладил ее по плечу – мол, я всегда рад. Интеграл уставился в тарелку: жест получился такой интимный, что ему стало неловко.
В этот миг Ника увидела, как в стеклянные двери входит Зак. Черные волосы были тщательно зачесаны на одну сторону, а из-под черного пиджака выглядывала белая рубашка с серебряными запонками. К нему сразу бросилась Вайолет, схватила за руку и потащила прямо к своей работе. Она что-то объясняла, а Зак кивал, но глаза его метались по залу, пока не остановились на Нике. Девушка, смутившись, сразу отвернулась.
– Пойду и правда возьму себе кусочек сыра, – сказала она своим друзьям.
Когда девушка вернулась к своей картине, Тристан и Интеграл уже ушли, зато возле ее работы стоял Зак. Сложив руки за спиной, он словно подался навстречу ее работе. Вдохнув полную грудь воздуха, Ника подошла к нему. Он не сразу взглянул на нее, но без сомнения заметил. Выпрямившись, Зак обернулся. И вдруг Нике отчаянно захотелось узнать, что он думает.
– Потрясающе, – тихо произнес Зак.
– Спасибо, – прошептала Ника. Она сама не знала, почему они говорят шепотом.
– Продай ее мне, – сказал Зак.
– Что?!
Зак смотрел на Нику. Его зеленые глаза так и сияли. Было видно, что он не шутит.
– Продай ее мне, – повторил он.
Ника растерялась.
– Э-э… не знаю… не уверена… – залепетала она.
– Ты же художник, – сказал Зак.
– Ну да, – не сразу ответила Ника, которая не понимала, вопрос это или утверждение.
– А это художественная галерея, – с нажимом продолжал Зак.
– В общем-то да, но… – начала было Ника, но парень ее оборвал.
– Так продай мне свою работу, – потребовал он.
Ника отступила на шаг. Она не знала, что делать. Только смотрела на парня, пытаясь понять, не шутит ли он.
– Зачем? – Она никак не могла ему поверить.
– Затем, что когда-нибудь эта картина будет стоить гораздо дороже, чем сейчас, – сухо ответил Зак. – И, кроме того, я хочу приобрести твою первую
