Ника нежно погладила Тристана по спине и попросила:
– Объясни, пожалуйста!
Парень снова посмотрел на Нику. Ветер отбросил ей волосы за плечи, парусом надул юбку, а Тристан все смотрел на нее, пристально, пронзительно, словно боялся, что больше никогда ее не увидит. Его синие глаза были полны раскаяния, страха… и стыда. Нике еще никогда не приходилось видеть, чтобы Тристану было стыдно.
– Никакой я не Тристан! – повторил он, будто надеялся, что с третьего раза до Ники все дойдет.
Ника отступила на шаг, и тогда Тристан заговорил очень быстро, будто пытаясь ее удержать.
– Я ирландец, родом из фермерской семьи, этим летом поехал на каникулы в Дублин – решил поиграть в покер, срубить деньжат. – Парень умолк, чтобы посмотреть, как отреагируют Ника и Интеграл, но, увидев их огорошенные лица, стал рассказывать дальше. – И вот как-то вечером я играл в одном навороченном клубе, немного перебрал и в результате поставил слишком много… Ночка выдалась та еще! – Он будто оправдывался. – Сто пятьдесят штук продул, а все, что у меня было, уже заложил местному ростовщику… – Тристан снова помолчал, собираясь с духом. – А один мой партнер – богатенький американец, – был вылитый я: шатен, глаза голубые, даже роста такого же и вообще. Мы с ним так похожи – просто жуть, Ника, ты себе представить не можешь! Ну, после игры мы разговорились… И тут выясняется, что он тоже ирландец, только из высшего класса – живет в Массачусетсе и семья у него офигенно богатая, старые деньги, то-сё. А его бабуля на смертном одре пожелала, чтобы он учился в престижной закрытой школе в Штатах. А он туда не хочет, к тому же считает, что он бездарь, и в гробу видал всяческое творчество. Да и вообще только что унаследовал прорву денег и думает только об одном – объездить белый свет и все спустить на игру и выпивку, – продолжал частить Тристан. – А тут, понимаете, я, а ростовщик грозится за долги пальцы мне поотрубать или что похуже, а у меня ни гроша, я в долгах, как в шелках, влип по уши – и похож на того как две капли воды!
От его сбивчивого рассказа у Ники закружилась голова и застучало в висках. Тристан выдавал правду судорожно, нервно выплескивая то, что держал в себе долгие месяцы.
– Ну, я и говорю ему – мол, я бы с тобой с удовольствием местами поменялся. Шутил, конечно. И вот не знаю, то ли я тогда перебрал, то ли еще чего, только раз – и очутился я в его шикарном номере в лучшем отеле Дублина. Через неделю я уже в самолете – и вот он я, Тристан Блейк, богатенький американец из Массачусетса. – И Тристан перевел дух, словно у него гора с плеч свалилась.
– За обучение заплачено, все долги ростовщику покрыты, а ты за это должен два года проторчать в закрытой школе, куда тому не хотелось, – подытожил Интеграл.
Тристан кивнул, не сводя глаз с остолбеневшей Ники. Интеграл был ошарашен не меньше девушки, но его больше интересовало, как сложить все эти кусочки мозаики. А вот с Никой происходило совсем иное. Ее мутило, ноги подкашивались от страха – выходит, она вообще не знает, кто стоит сейчас перед ней! Человек, который был ей так дорог, абсолютно чужой! Она словно пыталась выплыть в мутной воде, но даже не знала, где берег.
– Ты веришь всей этой ерунде?! – сердито обернулась она к Интегралу.
– А что? Картина складывается непротиворечивая, – преспокойно отозвался тот.
Тристан шагнул к растерянной Нике и нежно взял ее лицо в ладони. Интеграл тут же засмущался и отвернулся.
– Прости меня, пожалуйста.
Вечерело, ветер задул сильнее – засвистел и завыл в ушах. У Ники в голове все спуталось в клубок, который уже никогда не размотать, нечего и пытаться.
– Как тебя зовут-то? – выговорила она с трудом.
– Квинн. Квинн О’Малли.
– Квинн, – повторила Ника, пробуя новое имя на вкус.
– Ника, прости, пожалуйста, что я раньше тебе не рассказал всей правды. Уж тебе-то должен был, – ласково прошептал Квинн.
Вздрогнув, Ника оттолкнула его. Квинн опустил глаза. Страх сказать правду уступил место облегчению пополам с грустью.
– Не знаю, что со мной сделали в клинике, но осчастливили явно не того, – заключил он.
– Прямо принц и нищий, только в реальности, – задумчиво пробормотал про себя Интеграл.
Ника уставилась вдаль, обхватив себя руками, чтобы хоть как-то согреться и укротить разбушевавшиеся чувства.
– А сколько тебе лет? – спросила она.
Квинн ответил не сразу:
– Девятнадцать.
«Уже могут посадить в тюрьму!» – подумала Ника. И тут все внезапно обрело смысл, словно протерли запотевшее зеркало. Акцент, который невозможно было скрыть, и то, что Тристан, как ни старался, никогда не был похож на избалованного богатого наследника, и то, что он умеет взламывать замки, и то, как прятался от своей «девушки» в День благодарения, подруги того богача из Массачусетса, который, счастливо избежав заточения в закрытой школе, странствует где-то по свету… И то, как настороженно Тристан относился к властям, тоже вдруг стало понятно: ему действительно грозила тюрьма уже только за то, что он был здесь, в Вилдвуде, под чужим именем.
– Можешь теперь меня ненавидеть, – четко проговорил Квинн. – Но факт остается фактом: надо уносить отсюда ноги, причем уже сегодня, пока Интеграла не вычислили. А иначе завтра с тобой сделают то же, что со мной.
Ника слабо кивнула. Тристан… Квинн был прав.
* * *
Вечером Ника, Интеграл и Квинн пошли, как обычно, в столовую – не хотели вызывать подозрений, а еще понимали, что это их последний ужин в Вилдвуде. Оказавшись снова в своей спальне, Ника почувствовала, как слабеет ее решимость. Чушь какая-то – зачем администрации проводить на них эксперименты? С какой целью? Может, у них просто паранойя?
Дрожащими руками девушка складывала в старый рюкзак то, что считала предметами первой необходимости – зубную щетку, пару футболок, теплую зимнюю куртку, спички и шляпку, которую подарила ей мама.
Тут скрипнула дверь, Ника вздрогнула и в ужасе обернулась – на пороге стояла Магда. В ее руках был целый поднос бутербродов.
– Я подумала, может, вы проголодались, – с нажимом проговорила женщина.
Ника не стала задумываться, зачем Магда принесла ей бутерброды сразу после ужина – домоправительница всегда о ней заботилась.
– Спасибо, Магда! – прошептала Ника.
Тут глаза у женщины широко распахнулись: она заметила на полу рюкзак, из которого торчала джинсовая штанина. Ника замялась, на ходу сочиняя объяснение. Она открыла было рот, но Магда прижала к губам тонкий смуглый палец.
– Будет общее собрание, мисс, не опоздайте, – громко и четко произнесла домоправительница, однако в глазах у нее читалось совсем другое. Они метались по комнате, словно ее что-то очень сильно тревожило. Домоправительница показала морщинистым пальцем на ухо с массивной яркой
