– Как прекрасно, – пролепетала она ошеломленно.
Квинн выглядел довольным.
– Чед, тебе я ничего не купил, – громко объявил он. – В основном потому, что у меня кончились деньги, а также потому, что я ненавижу тебя и хочу, чтобы ты умер.
Чед прищурился в зеркало заднего вида.
– Лучше пусть не окажется, что ты соришь моими деньгами, пацан. Потому что, если это так, я тебе сломаю палец за каждый доллар, – холодно пообещал он.
Квинн сглотнул.
– И не думайте, что я не знаю об украденных флаконах, – продолжал Чед.
У Ники екнуло сердце.
– Но это уже ваша проблема. Мне только на несколько дней меньше убивать, присматривая за вами.
Напряжение в машине немного ослабло, и через мгновение возобновилась непринужденная болтовня, за которой последовали чавканье и бульканье, сопровождавшие жадное потребление закусок и напитков.
Интеграл пересказывал лучшие отрывки из прочитанной части комиксов; в фургоне появился стойкий запах мяты; Ника время от времени встряхивала свой снежный шар и смотрела, как радужный дождь падает за стеклом.
Через несколько часов они остановились на стоянке для отдыха дальнобойщиков, чтобы поспать. Ника устроилась на сиденьях заднего ряда с Квинном.
Она подняла снежный шар против лунного света и в последний раз встряхнула его, наблюдая мерцание блесток. Квинн обнял ее и прижался к ее плечу.
– Это напоминание, – сонным голосом сказал он.
Ника удивленно оторвала взгляд от шара.
– О чем?
Квинн улыбнулся с закрытыми глазами.
– О том, что когда-нибудь, когда все это закончится, мы увидим, как Эмбер обучает Интеграла серфингу.
* * *На следующий день они снова рано отправились в путь. Обратившись к расшифровкам из красной записной книжки, Интеграл выбрал три ближайших места – два в Сан-Хосе и Сан-Франциско и еще одно, чуть дальше на север, в Медфорде, штат Орегон. Общий километраж получался довольно внушительным.
Интеграл бόльшую часть пути провел на заднем ряду, уткнувшись носом в записную книжку директора. Он классифицировал адреса по расстоянию. Паника от потери десяти флаконов довела его сосредоточенность до максимума.
– Все, что мы до сих пор выяснили, – резюмировал Интеграл, – это то, что адрес Элоизы был в списке.
Элоиза стала жертвой пересадки. Может ли это означать, что записная книжка содержит список всех людей, у которых Академия похитила их таланты?
– А я там есть? – мрачно поинтересовалась Эмбер.
– Я еще не закончил проверять, – ответил Интеграл. – Но я не видел твоего адреса.
Он неловко поерзал.
– Если содержимое записной книжки представляет собой список людей, которым сделали пересадку, то, возможно, этого может быть достаточно для Хефе, – предположил Квинн. – Список всех жертв. Он сможет использовать его для шантажа, чтобы вытащить информацию из директора и выяснить, как выполняются трансплантации.
– Он ожидает чего-то большего, чем просто имя Элоизы, – возразила Ника. – Тем более что Стамос – правая рука директора, и он, вероятно, знает все об Элоизе и мог бы рассказать это все Хефе. Мы не принесем ему ничего нового или стоящего.
– Я заметил кое-что еще. Здесь, – Интеграл указал на колонку в книжечке, – адреса пронумерованы.
– Как ты думаешь, что это значит? – спросила Эмбер.
– Может быть, нумерация – это еще один код? – предложил версию Квинн.
– Или, может быть, – предложил свою Интеграл, – это порядок, в котором проводили трансплантации.
В тот вечер они объездили кругами горный район Сан-Франциско, пытаясь найти два адреса в районе залива. Оба оказались тупиковыми – один дом пустовал, а другой был переоборудован в ресторан тако.
Настроение в фургоне угасло вместе с дневным светом, когда они двинулись в путь. На следующее утро им придется отправиться дальше на север, в Орегон.
Они ехали в поисках мотеля со светящимся табло «Свободные места», но все места во всех мотелях были заняты. Чед, ругнувшись, свернул на грунтовку, а затем – на извилистую лесную дорогу.
Через час он остановил машину на площадке у небольшого моста в лесу.
– Мы опять ночуем в машине? – простонал Интеграл.
– Нет, – проворчал Чед. – Мне надоело спать в замкнутых пространствах.
– Что… ты имеешь в виду… «надоело в… замкнутых пространствах»? – заикаясь переспросил Интеграл и недоверчиво выглянул в окно.
– Мы будем спать под звездным небом. Тебе это будет на пользу, неженка, – заверил его Чед.
Все четверо уставились в темную лесную бездну. Ника любила леса, но после Вилдвуда они стали ей казаться зловещими, полными тайн и охранников в масках.
– Здесь сухо, свежо. Вы можете полюбоваться на звезды, – убеждал их Чед, роясь в багажнике; впрочем, его тон не предполагал обсуждения.
– Ах, прекрати флиртовать, – стал поддевать его Квинн.
– Заткнись, – отрезал Чед и захлопнул багажник. – Тебе, красавчик, сон на свежем воздухе тоже не повредит.
– Мне под открытым небом спать не впервой, – возмутился Квинн. – Я просто предпочитаю настоящую кровать, вот и все.
Ника помалкивала.
Ее больше всего беспокоило, не прячутся ли под мостом летучие мыши. Интеграл рядом с ней выглядел удрученным, но Эмбер в каком-нибудь метре от нее сияла от восторга.
– Я целую вечность не бывала в кемпинге! – воскликнула она, когда Чед достал из багажника не один, а четыре спальных мешка (по-видимому, ему частенько приходилось спать не в «замкнутых пространствах»).
Ника не стала спорить – ради того чтобы увидеть Эмбер такой счастливой, стоило встретиться с целой стаей летучих мышей. Рядом с ней Саймон надел маску бывалого туриста и вынес из машины их с Эмбер припасы.
Группа последовала за Чедом под мост. Он бросил спальные мешки на сухую утрамбованную землю, собрал охапку валежника, сложил его в высокую кучу, по бокам привалив это импровизированное подобие кельтского чучела для жертвоприношений четырьмя большими камнями.
Чед удовлетворенно осмотрел свое кострище.
Ника нахмурилась.
– А как насчет лесных пожаров?
Всякого уроженца Калифорнии пугает мысль о зеленых холмах, поглощаемых красным пламенем, вызванным всего лишь одним брошенным окурком.
Он посмотрел на нее с выражением, типа «Я, по-твоему, выгляжу беспечным?».
– Здесь дерево слишком влажное. Принеси сушняка на растопку, – распорядился он, обращаясь к Квинну.
– А волшебное слово? – не спешил тот выполнять распоряжение.
Нике свело желудок, как и всякий раз, когда Квинн донимал Чеда. Она опасалась, что однажды Квинн обнаружит свои зубы разбросанными по земле.
Чед впился в него взглядом, жестокость которого была такой же явной, как морщины на его лице.
– Волшебное слово – это «па-жа-а-лу-ста-а», – поучал его Квинн. – Удивительно, какими невоспитанными стали в наши дни преступники.
Квинн повернулся и исчез в лесу, прежде чем успел получить выговор или пинка за свою наглость.
– Твоему парню стоит изменить свое поведение. Потому что если я вырву ему язык, это может повлиять на ваши отношения, – поделился Чед с Никой доверительным тоном.
Девушка покраснела от грубого замечания и ответила Чеду грубым жестом. Она услышала, как Эмбер хихикнула, когда Ника последовала за Квинном в лес.
Ника нашла его в нескольких шагах, неохотно собирающим сухой валежник.
– Ты не должен так с ним разговаривать. Ты же сам видел, на что он
